— Что мне делать, Серёж? Как поступить? — голос дрогнул, и Люба нахмурилась, опуская голову. С преувеличенным вниманием стала рассматривать свой аккуратный маникюр. В ушах звенело от ожидания.

— По мне сорваться и уехать будет космической глупостью, — Сергей сделал паузу, на мгновение плотно сомкнув челюсти, — Но…Люб, только ты знаешь, как тебе лучше. Тут уж сама решай.

Сердце пропустило удар. Люба моргнула, повела плечами, пытаясь избавиться от быстро разрастающейся внутри ледяной корки. Какой-то ужасный бесконечный день…Так плохо, что уже и сил нет переживать…

— Я тебя поняла, — сказала Вознесенская вслух ровным бесцветным голосом. Притворно зевнула и потянулась, — Давай спать, Серёж. Глаза уже сами закрываются.

* * *

— Мда… — Зойка постучала наманикюренными ноготками по столу, выбивая неровную дробь, — Спасибо.

Кивнула благодарно Любе за поставленную перед ней чашку кофе, подняла на подругу обеспокоенный взгляд, — Делать-то что будешь, Любаш?

Люба села напротив Городецкой и покрутила в руках свой эспрессо. Рассеянно пожала плечами, не поднимая глаз.

— Да не знаю я, Зой… Вообще голова не соображает. Как ваты напихали ещё со вчера…Что буду-что буду…Ничего не буду…

Вздохнула и отпила. Господи, горький какой. Сахарку бы, но Люба от расстройства тут решила сесть на диету. Тем более готовить теперь всё равно некому. Себе самой борщи варить неинтересно…

— Значит, в Питере остаёшься? — подытожила подруга.

— Не знаю… — повторила Люба упрямо.

— Уедешь? — Зоя сдаваться не желала.

— Да, блин, не знаю я, говорю же! — Люба не выдержала и хлопнула ладонью по столу. Глаза подруг встретились.

— Думаю вот… — уже тише продолжила Любаня и вновь потянулась за своим кофе. Горьким как её жизнь. Плюнула, и встала за сахаром…

— Мда… — многозначительно повторила Зоя уже в который раз за их сегодняшние посиделки и от сахара тоже решила не отказываться.

— А Сергей? — и таким аккуратным тоном Зоя спросила, что Вознесенскую невольно передернуло.

— А что Сергей? Все хорошо у него, — скривилась Любаша и решила, что двух ложек с глюкозой ей маловато. Сыпанула третью. Гулять так гулять.

— Мне показалось, у вас всё серьёзно…

— Показалось, — отрезала Люба и вновь встала, вспоминая нет ли какого-нибудь тортика в холодильнике. Села обратно. Нет, это точно будет перебор.

— Все они козлы по итогу… — задумчиво протянула Городецкая свою философскую мысль.

— Да нет, Сергей всё правильно сказал. Не маленькая- сама разберусь, — вяло запротестовала Любовь. Вычертила пальцем узор на столе. Закусила губу.

— Пусть себе свою правильность в одно место засунет. Было б правильно, ты бы тут с похоронным лицом не сидела. Правильно… — искренне возмутилась Зойка. Порывисто подалась к Любе через стол, поймала её руку, заглядывая в потухшие ореховые глаза, — Люб, Соболь только в одном прав. Глупостей не делай- не уезжай! А так дурак, ясно? Была б я мужиком, я б тебя вообще б из дома не выпускала и к батарее пристегнула, мало ли…

Люба от такой дикости впервые за последние часов двадцать искреннее рассмеялась. Громко и заразительно.

— Ой, ну да, вот прямо к батарее, — вытерла набегающую влагу в уголках глаз. Отпила кофе, — Если серьёзно, Зой, то у меня же на следующей неделе две смены осталось и всё, каникулы…Я до этого думала тут остаться и может отдохнуть куда-нибудь съездить. А сейчас нет. Поеду за Сашкой в Краснодар. В училище его соберу…

Люба судорожно втянула воздух, отводя от Зои рассеянный взгляд.

— У мамы погощу… — тихо продолжила, — В общем есть у меня время до сентября подумать, и я подумаю…Если надумаю остаться там — в конце августа вернусь и документы заберу. У Николая связей куча- устроит меня и в Краснодаре за день без проблем. А эту квартиру сдавать буду. Не хочу продавать. Пусть Сашке остаётся. Вот так…

Солёный ком подступил к горлу неожиданно и бесповоротно. Люба резко встала и понесла свою чашку к раковине. Включила воду и начала её отчаянно тереть, будто там не кофе был, а сажа с жиром вперемешку.

— И когда же ты уедешь? — как-то обреченно поинтересовалась Городецкая.

— В четверг следующий, я утром уже билеты купила.

— Как в четверг? Я ведь завтра в Берлин, вернусь только в субботу. Это что же, я приеду, а тебя не будет уже, Люб?

— Получается, так, — Вознесенская всё-таки открыла холодильник и достала оттуда остатки торта после вчерашнего Сашкиного дня рождения. Постояла- постояла и взяла ещё и початую бутылку белого вина. Ну и что, что и двенадцати нет…Воскресенье…

— Так, стоп. Так это и Сереги не будет?

— Получается, так, — ровным голосом повторила Люба, ставя перед подругой пустой бокал.

— Лю-ю-юб… — осуждающе протянула Зоя, исподлобья смотря на равнодушную маску на лице Вознесенской. Та, делая вид, что не замечает сверлящего её взгляда, спокойно разлила по фужерам вино, разложила торт по тарелкам, не торопясь, села напротив Городецкой, и только тогда посмотрела прямо в глаза давней подруге.

— Зой, если ты думаешь, что Соболеву так важно помахать мне ручкой в терминале аэропорта на прощание, то подозреваю, что ты сильно ошибаешься. А я никому ненужную сырость разводить не хочу…Ну, за правильные решения, да? — и подняла бокал, дернув уголок губ в подобие улыбки.

— Дай Бог, чтоб правильные, конечно…За них, — проворчала Городецкая, чокаясь.

Протяжные гудки в трубке заставляли сокращаться сердечнную мышцу в такт. Сергей покосился на настенные часы, показывающие без пяти десять, и отточенным движением выбил из пачки сигарету. Ну и что она так долго не берет? Не спать же легла, в самом деле? Соболев устроился на подоконнике у распахнутого окна и чиркнул зажигалкой, зажимая телефон плечом.

— Да.

От неожиданности чуть не выронил и трубку, и сигарету.

— Да, Люб, привет, — из головы моментально вылетело всё, что сказать хотел. Дурацкое чувство, будто разом становишься подростком, стоит её мягкий грудной голос в динамике услышать. И в мыслях моментально дым, и на языке только пустота крутится, — Как дела?

Сам скривился от столь банального вопроса, но что ещё спрашивать…

— Хорошо, Серёж, — Люба улыбалась, это было слышно в каждой нотке. И невозможно не заулыбаться в ответ. На заднем фоне были чьи-то веселые голоса, шумно. В гостях или дома у родителей, наверно.

— А у тебя?

— Да так себе, — честно признался Соболев, рассеянно тря переносицу. Сделал глубокую затяжку, переводя невидящий взгляд на вечерний город.

— Случилось что-то? — тут же окрасившийся беспокойством голос Вознесенской стал слышен отчетливей по мере утихания фонового шума. Вышла, видимо, в другую комнату, чтобы с ним поговорить, решил Сергей.