Глава 8

Встречи у подруг

Какое-то время нам негде было с Лёней встречаться, и это было мучительно. Потом с помощью моих друзей – Лены Виноградовой и Лены Герсони мы наконец-то обрели место, где могли уединяться и быть хоть несколько часов вместе. Они, мои подруги, приютили нас в своих квартирах. Как мы были им благодарны! У нас с Лёней с некоторых пор стало традицией встречать старый Новый год у Лены Виноградовой, и мы этой традиции никогда не изменяли. Когда мы входили в квартиру, нас покидал страх, преследующий каждый раз на улице, – вдруг кто-то из знакомых увидит – не дай бог, – а потом может быть все что угодно… Конечно, было неспокойно. И все-таки мы были в какой-то степени беспечны, и эта беспечность однажды чуть не довела нас до инфаркта. В какой-то из новогодних дней мы решили встретиться утром у Лены Герсони. Лена работала в МИДе, и я должна была приехать к ней на работу за ключами от ее квартиры. Мороз. Дотопала до МИДа, звоню по внутреннему телефону, вызываю подругу. Спускается улыбающаяся Ленка, протягивает ключи с каким-то важным напутствием. Я хватаю ключи, естественно, слышу плохо, потому что опаздываю на встречу, и слова «спасибо, спасибо» произношу на бегу, почти на улице. Прибегаю в Нижне-Кисловский к заветному подъезду, где уже топчется мой возлюбленный. Как два заговорщика, входим в подъезд. И мне вдруг стало тревожно. Мама Лены давно должна была уйти на работу. Мы уже в подъезде, заходим в лифт, нажимаем кнопку нужного этажа, едем, – приехали. Подходим к двери, я вставляю в замок ключ, и вдруг мы слышим, как кто-то внизу вызывает лифт. «Лёнька! А вдруг это Ленина мама?» – смеюсь я. Но смех смехом, а чувство тревоги меня не покидает. Лёня смотрит на меня в растерянности, не зная, что делать. Мы прислушиваемся к движению лифта, который и не думает останавливаться и почти доезжает до последнего этажа, где стояли мы – два уже не на шутку перепуганных человека. Мгновенно осознав, какая опасность нас может здесь ожидать, мы, не договариваясь, опрометью бросились вниз по лестнице. Успели пробежать один лестничный пролет, спрятались. Вытаращив глаза и навострив уши, в ужасе наблюдаем, как открываются двери лифта и оттуда выходит – слава тебе, Господи, что мы вовремя сбежали, – мама Лены, которая, как позже мы узнали от Лены, что-то в то утро забыла дома. Через пять минут лифт отвез ее на первый этаж, а мы, очумелые от ужаса, еще несколько минут стояли не шевелясь, трудно отходя от шока, и только, глядя друг на друга, беззвучно, придурковато хихикали, и уши-локаторы – к лифту: а вдруг опять это повторится и мама опять вернется за чем-нибудь забытым. Но лифт молчал, и мы, не выходя еще из шока, медленно, все еще прислушиваясь к нему, стали на цыпочках неуверенно отсчитывать ступеньки вверх. Открыв дверь, быстро вбежали в квартиру. Наверное, если бы вдруг вернулась за чем-нибудь мама, мы бы ей ни за что не открыли. Ну, слава богу, сейчас мы вне опасности. Мы наконец-то в квартире, и нас никто не достанет! С поцелуями ушел страх. Какое счастье – мы вместе! Вошли в комнату и обомлели. Какой сюрприз нам приготовила наша подруга! Елка, украшенная игрушками, сияла разноцветными лампочками. Это утро мы с Лёней запомнили надолго и очень часто вспоминали, не забывая при этом так же, как тогда, хихикать.

Но однажды днем, при следующей встрече, когда мы с Лёней уже собирались уходить, мама все-таки пришла пораньше и все-таки застала нас – слава богу! – за кофепитием. Если бы она пришла на полчаса раньше… – даже страшно подумать… Сердце екнуло, когда вдруг услышали, как поворачивается ключ в замке… Дверь открылась, и вошла мама. Мы мирно сидели за столом, румяные, как только что с мороза. Поздоровались. Она нам была очень рада. Будучи человеком простодушным и доверчивым, она поверила моему объяснению, почему мы находимся здесь с Лёней: «Очень нужно было кое-что прочитать из вашей библиотеки, порепетировать…» – в общем, я несла несусветную чушь, и, поблагодарив за приглашение еще на какое-то время остаться, мы быстро оделись и, как воришки, убежали под барабанный стук сердца. Такой нервотрепки было еще очень много.

Проходили дни. Встречи, звонки. Каждая встреча – чудесное мгновение… Темные дворики, переулки, которых, оказывается, так много рядом с моим домом на Рогожском Валу. Сумерки. Таинственные столбики деревьев с их нежным шепотом, сквозь которые, как в пряталки, играют желтые огоньки окошек, скрываясь и вновь возникая. В этом ритме живет мое сердце – чередование радости и печали.

Нас прятала ночь. Расставание мучительно. Снова и снова бросались друг к другу, как если бы это была последняя встреча. Наконец дворик терял нас, оставляя себе на память недокуренные сигареты и вопросы без ответов.

«Родная моя!

Будь умницей. Не думай ни о чем плохом. Если тебе будет грустно, то и мне тоже. Так что гони от себя всякие плохие мысли.

Целую тебя крепко, моя любимая девочка. Веди себя хорошо. И я тоже буду вести себя как следует. Ладно?»

Часть II

Не вместе и не врозь

Глава 1

Дневники

(1973–1974)

Это быстрые, иногда совсем короткие неуклюжие записи, соответствующие моим тогдашним настроениям. И здесь – только о моих с Лёней взаимоотношениях. Иногда встречаются записи, связанные с домом, театром и окружающими меня людьми.

1973 год

1 января

«Дорогой мой, я рада, что могу, наконец, написать тебе последнее письмо. Я прощаюсь с тобой. Я не имела права связывать тебя и заставлять играть со своей совестью. Я не смогла уберечь тебя (себя) от необходимости поступать подло. Это не в моей власти, но это – моя вина. Я перестала быть свободной и лишила тебя возможности ощущать себя свободным. Я не имела права продолжать наши взаимоотношения еще задолго до Ленинграда. И плохая защита – обстоятельства. В результате все оказалось предательски мелким, недостойным нас. Я ухожу. Будь счастлив. Когда ты прочтешь это письмо, наступит освобождение, ты почувствуешь себя так же легко, как я, отписав все это. Прощай».

Письмо Лёни мне:

«Солнышко мое сероглазое, золотоволосое, самое любимое в мире, сердечко мое нежное! Прости за обилие всяких безвкусных слов (это “прости за…” я вставил для того, чтобы иметь право продолжать в том же духе). Девочка моя единственная, самая моя красивая, самая добрая, самая ласковая! Не предавай меня, не остывай ко мне. Никаких “испытаний” я больше не выдержу. Давай