Совсем рядом с Люси Хэтти издала подозрительно восторженное восклицание.

Люси повернула голову к подруге – несколько резче, чем положено.

Хэтти отшатнулась; краска стыда залила ее щеки.

– Знаю, знаю, – зашептала она, – я ужасно виновата, но не смогла сдержаться. Он такой…

– …противный? – прошипела Люси.

– Красивый, – закончила Хэтти, сокрушенно пожав плечами. – Он великолепен. Его линия подбородка… Ты только взгляни!

Люси взглянула. Тристан как раз выбрал место возле рояля и отвесил поклон.

– И?..

– Идеально прямой угол. Ты знаешь, какая это редкость? Вся композиция… Он должен позировать мне для серии архангелов!

Люси поджала губы:

– А разве ты не можешь просто нарисовать это?

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросила Хэтти.

– Линию подбородка. Ты не можешь просто нарисовать прямой угол?

Хэтти была искренне поражена:

– Люси, это так не работает.

К ним начали поворачиваться недовольные соседи. Люси почувствовала на себе пристальный взгляд лорда Мелвина.

– Ваше Королевское Высочество, леди и джентльмены! – проговорил Тристан, когда установилась тишина. – Позвольте мне пригласить вас в путешествие к… – он сделал паузу, и зал затаил дыхание, – «Деве-воительнице»!

Зрители впали в экстаз.

– Чудесная поэма, – выдохнула Хэтти. – В духе Теннисона.

Люси скрестила руки на груди. Тристан сделал шаг вперед.

В краю озер, где небосвод

Сливается с прохладой вод,

Выходит дева наблюдать

Стремительный полет орла.

Воительница давних лет,

Принцесса, чьей страны уж нет…

Какое огорчение! Шести строк хватило, чтобы однозначно понять: он, вне всякого сомнения, настоящий поэт. И умеет преподнести себя аудитории.

А Люси только и оставалось, что сидеть и слушать, как его баритон без напряжения переходил из бархатного в шелковый, звучал то весело, то трагично, пока отдельные слова перестали что-либо значить и слились в единую мелодию. Четыреста человек зачарованно внимали ей, боясь дышать и даже моргнуть.

Очевидно, Тристан слишком хорошо знал, что слова тоже могут стать оружием, и пользовался ими с убийственной меткостью.

Когда он в конце концов замолчал, возникла пауза; и лишь когда чары развеялись, публика пришла в себя.

Принц Уэльский вскочил и зааплодировал.

– Браво! – воскликнул он. – Браво!

Заскрипели отодвигаемые стулья – это зрители тут же последовали примеру Его Королевского Высочества и встали с мест; от шквала аплодисментов закачались люстры.

Люси воспользовалась суматохой и выскользнула из зала.

Тристан вновь поклонился, успев нацепить на лицо нейтральное выражение. Все прошло отлично. Принц аплодировал стоя – и одним махом аннулировал кучу его грехов.

Первая часть вечерней программы, вероятно, завершилась, потому что вокруг начали виться толпы женщин, источая ароматы амбры и возбужденно хихикая. Среди них выделялась Сесиль – девушка бросала на него пылкие взгляды.

– Лорд Баллентайн!

К Тристану приближался принц, по пятам за которым следовал лорд Манчестер, правая рука наследника. Толпа поклонниц расступилась перед ними, словно Красное море.

Тристан щелкнул каблуками – достаточно быстро, чтобы фальшивое приветствие трансформировалось в настоящее.

– Расслабьтесь, Баллентайн, – оживленно проговорил Берти. – Привычка – вторая натура, верно? Особенно армейская привычка. Вы так виртуозно владеете словом! А почему так редко бываете при дворе?

Потому что это не обрадует вашу маму. Действительно, он был последним, кого королева Виктория желала бы видеть рядом с наследником, которого и без того считала повесой, видя в сыне источник жестокого разочарования.

– Сожалею, Ваше Высочество, однако я занят редактированием дневников, написанных в последнюю афганскую кампанию, – ответил он. – Надеюсь опубликовать их через пару месяцев.

– Военные дневники, да еще из-под пера такого мужчины! Подумать только, Манчестер! – воскликнул принц. – Блестяще, блестяще. А как вы отнесетесь к тому, чтобы посвятить эти дневники мне?

– Сочту за честь, Ваше Высочество.

Принц говорил достаточно громко, чтобы его расслышали все очевидцы в радиусе десяти футов. К завтрашнему дню весь высший свет узнает, что наследник престола – крестный отец его последней книги, и цену будущего издания спокойно можно утроить.

Официальная миссия по восстановлению репутации выполнена.

А что касается неофициальной…

Стеклянная дверь вела из Зеленой гостиной на обширную террасу. Люси ускользнула через нее, практически незамеченная во время суматохи, когда четыреста человек одновременно встали с мест.

Тристан поклонился принцу и направился к двери – прочь от лорда Артура, прочь от Сесиль, прочь от нетерпеливых поклонниц, раскрытых вееров и трепещущих ресниц.

Спустившись с террасы во французский сад и повинуясь внезапному порыву, Люси свернула налево к посыпанной гравием дорожке. Напротив растрескавшейся от непогоды стены террасы, у гранитного льва, стояла скамейка.

Люси опустилась на твердую поверхность лавки, сделала глубокий вдох и обхватила свои открытые плечи. Вечерний воздух остыл еще не настолько, чтобы простудиться. К тому же изнутри согревали три бокала вина.

Перед ней раскинулся идеально симметричный французский сад; вдали, за прямоугольником ограды, простирались холмы. На одном из них стояла причудливая ротонда, стратегически расположенная так, чтобы радовать глаз зрителей с террасы; облака над ней были подсвечены последними лучами солнца. С аккуратно подстриженной живой изгороди долетало меланхоличное пение черных дроздов. Незамысловатые звуки природы постепенно вытеснили все еще звучащую в голове «Деву-воительницу».

Однако как следует насладиться покоем не удалось.

Послышались шаги. Судя по поступи, неторопливой и уверенной, приближался мужчина. Затем на дорожке появилась знакомая долговязая фигура.

У Люси вспотели ладони.

– Прекрати меня преследовать, Баллентайн!

– Не льсти себе. Я вышел покурить.

Не ожидая приглашения, он удобно устроился рядом на скамье, расставил ноги и извлек из внутреннего кармана серебряный портсигар.

– Не желаешь присоединиться?

Открытый портсигар возник у Люси под носом. Сигареты лежали ровно, как горошины в стручке.