Широкоплечий парень согласно кивнул.

– Ворчун не подведет.

– Конечно, лучше крепко связать эту тварь, – добавил старик.

– Ну, что я тебе говорил? – скрестив руки на груди, презрительно посмотрел на Анскара Горен.

– В таком случае нам лучше поторопиться, если мы хотим покончить с этим до Вечери.

Жители болот развернулись и направились назад.

Канте также собрался уходить, но заметил, как дочь верховного градоначальника приподнялась на цыпочках и что-то шепнула отцу на ухо, указывая на удаляющуюся пару.

Выпучив глаза, Горен выругался вполголоса.

– Дочь торговца Полдера? Ты говоришь, это она была там с Бэрдом? Почему ты ничего не сказала мне раньше?

Девица испуганно покачала головой, не зная, что ответить.

Горен оглянулся на старика и его сына. В его прищуренном взоре сверкнула ярость.

– В таком случае клянусь всеми небесными богами, я сожгу их всех!

Канте попятился от подобного гнева. Он ускользнул прочь до того, как верховный градоначальник заметил, что его слова слышали. Принц посмотрел вслед удаляющимся жителям болот, озадаченный происходящим. Казалось, в одно мгновение старые приятели превратились во врагов. По крайней мере, с одной стороны.

Канте вздохнул. Какое это имело значение?

«Завтра меня уже здесь не будет».

Он направился к разведенному на берегу костру, обещавшему возможность высушить одежду. Что ж насчет всего остального?..

«Меня это не касается».

«Что мне делать?»

Над Обителью раскатился звон пятого послеполуденного колокола. Никс стояла у перил заполненного людьми балкона на четвертой террасе. Отсюда открывался вид на широкую главную лестницу, ведущую от ворот школы до самого верха. Наконец моросящие небеса высохли, и сплошная пелена серых туч местами разорвалась, пропуская яркие лучи солнца. Висящая в воздухе дымка расцветилась сияющими дугами.

Стоящая слева от Никс монашка указала на небо.

– Это благословение Отца Сверху! Он улыбается, посылая нам Свою милость.

Девушка посмотрела на разноцветные дуги, изогнувшиеся над изумрудной зеленью болот. В словах монашки была своя правда. Никс еще никогда не доводилось видеть такого великолепия, такого божественного сияния. Мерцающая лазурь, переливающиеся алые краски, ослепительная желтизна.

«Ну разве это не благословение богов?»

И все же, каким бы радостным ни было это зрелище, Никс не могла отмахнуться от щемящей боли в груди. Она перевела взгляд с небес на шествие, медленно поднимающееся по ступеням. Впереди двигались рыцари. Они были облачены в начищенные доспехи, сверкающие на солнце; шлемы ощетинились плюмажами из конских хвостов. На левой руке каждый рыцарь нес щит, украшенный родовым гербом. Ритмичный звон доспехов напоминал стук зубчатых колес механической модели солнечной системы, словно пришла в действие гигантская машина, остановить которую было невозможно. Следом за рыцарями, низко опустив голову, шло здоровенное косматое животное, увенчанное горбом. Его вел за кожаную узду идущий рядом высокий мужчина.

– Кажется, это твой брат, да? – спросил у Никс стоящий рядом Джейс.

Та сглотнула подступивший к горлу клубок.

– И Ворчун!

Ремни упряжи глубоко впивались в кожу буйвола. Он тащил за собой телегу, подпрыгивающую на каменных ступенях на обитых железом колесах. На телеге стояла высокая клетка, накрытая шкурами.

Никс живо представила себе раненую летучую мышь в клетке. Она готова была поклясться, что слышит ее слабый стон, полный отчаяния. А может быть, этот стон поднимался из ее памяти. Девушка потерла ухо о плечо, стараясь унять зуд в голове.

При виде клетки толпа вокруг зашепталась. Одни голоса выражали восхищение, в других звучал страх. Кое-кто целовал кончики пальцев и трогал себя за мочку уха, отгоняя злые силы. Некоторые с сочувствием смотрели на Никс.

Никто не догадывался, что таится у нее в сердце.

Какое-то время назад девушка еще тешила себя надеждами освободить летучую мышь, вернуть давний долг. Но теперь она вынуждена была признать тщетность фантазий глупой девчонки, убедившей себя в том, что ей по плечу подобный решительный поступок. Теперь Никс оставалось только, смиряясь с поражением, взирать на длинную вереницу рыцарей, готовых окружить девятую террасу. Лишь горстке людей будет позволено подняться на вершину вместе с клеткой – и уж конечно же, не какой-то ученице.

Один раз Никс уже побывала на девятой террасе без разрешения и навлекла тем самым много бед. Она не смела поступить так еще раз – только не после тех усилий, которые предприняла настоятельница, чтобы получить для нее место среди девятилеток. Даже ее ближайшие родственники участвовали в предстоящем жертвоприношении. Ну как можно перечить им какими-то необдуманными действиями?

– Какая же я дура! – прошептала Никс.

Джейс озабоченно посмотрел на нее, но она лишь махнула рукой.

Телега выкатилась на четвертую террасу. Следом за ней шли двое. Один был в сверкающих доспехах, но шлем держал в руке, открывая сияющую алую макушку – свидетельство его принадлежности к Вирлианской гвардии. Рыцарь был на голову выше своего спутника, худого смуглого юноши, кутающегося в зеленый охотничий плащ, с перекинутым через плечо луком. По его почетному месту в конце шествия Никс предположила, что именно этот молодой охотник подстрелил летучую мышь.

При виде его у нее в груди вскипела ярость.

Следом за этой парой шли еще два десятка закаленных в боях гвардейцев.

Монашка слева от Никс повернулась к своему соседу иеромонаху.

– Я слышала, королевское войско собирается наконец навсегда избавить нас от нашествий этих демонов. Проложить дорогу до самых вулканических склонов Кулака, где плодятся и размножаются эти твари.

– Я слышал то же самое, – кивнул иеромонах.

Никс крепче стиснула перила. Она представила себе крылатых существ, падающих с неба в болота и топи. Ее взор затянула кровавая пелена мечей и боевых топоров, безжалостно кромсающих поверженные тела.

– Горену давно уже пора было предпринять такую охоту, – добавила монашка, указывая вниз.

Посмотрев в ту сторону, Никс увидела последних двух человек, замыкающих шествие позади краснолицых гвардейцев. Приветливо махая толпе, верховный градоначальник Фискура пыхтя поднимался на вершину. Его раскрасневшееся круглое лицо блестело от пота. Рядом с ним шла фигура, которую Никс надеялась никогда больше не видеть, – Кайнджел, сестра-двойняшка Бэрда.

Почувствовав, как у нее задрожали ноги, Никс крепче ухватилась за перила балкона. Вид Кайнджел пробудил в ней чувство вины и тревогу. Отчасти Бэрд погиб из-за ее, Никс, трусости. Она бежала туда, где не имела права находиться, заманив следом за собой своего одноклассника навстречу его погибели.