рассматривается как результат изменения структур энергии и применяется терапевтическая методика для влияния на энергетическую систему тела. Изучение нами этих концепций привело к длительным и увлекательным беседам о йоге, психических феноменах и о других эзотерических предметах, которые занимали значительную часть конференции. Для меня самым волнующим и трогательным событием во время Майских лекций стала встреча с Карлом и Стефани Саймонтон. Помню, как я в первый день сидел с ними за одним столом и, не будучи знаком, лихорадочно старался завязать беседу с этой молодой и очень элегантной парой из Техаса. Они, казалось, не имели ничего общего с моим миром 60-х. Но мое впечатление о них совершенно изменилось, как только они заговорили о своей работе. Я понял, что они никогда не сталкивались с контркультурой только потому, что полностью посвятили свою жизнь разработке новой терапии раковых заболеваний и у них не оставалось времени на что-либо еще. Их работа включала широкое изучение медицинской и психологической литературы, постоянную апробацию и совершенствование новых идей и методов, отчаянную борьбу за признание в медицинском мире и, прежде всего, постоянное тесное общение с маленькой группой пациентов, признанных неизлечимыми традиционными средствами медицины.

За время своих уникальных исследований Саймонтоны установили сильные эмоциональные связи со своими пациентами, проводя бесконечные ночи у их постели, смеясь и плача вместе с ними, борясь вместе с ними за возвращение здоровья, радуясь их успехам и окружая нежной заботой умирающих. Я чувствовал, что теоретическая концепция Саймонтонов, еще весьма необычная для того времени, открывает огромные возможности для всей медицины. Они говорили о своих пациентах с такой преданностью и таким глубоким чувством, что я был растроган до слез. В своей лекции Карл Саймонтон поделился своими открытиями в исследованиях, которые он проводил как онколог, специализирующийся в области радиационной терапии. «Природа изучаемого мной предмета противоречива. Это – роль, которую играет сознание в зарождении и излечении рака». Он рассказал нам, что в литературе содержится достаточное количество подтверждений роли эмоционального стресса в возникновении и развитии рака. Он так же привел несколько драматичных случаев из своей практики, которые подкрепляли его тезис. «Вопрос не в том, существует ли связь между эмоциональным стрессом и раком, – заключил он, – а скорее в том, в чем состоит конкретная связь между этими двумя явлениями».

Затем Саймонтон описал характерные особенности историй болезни и эмоциональные реакции онкологических больных, которые привели их к понятию «личности, предрасположенной к раку». Другими словами, существует такая модель поведения в ответ на стресс, которая в значительной мере приводит к заболеванию раком, в то время как известно, что существует модель, приводящая к сердечным заболеваниям. «Я подтвердил существование таких личностных факторов в своих исследованиях, – докладывал Саймонтон, – кроме того, мои убеждения еще более подкрепляются моим личным опытом. В возрасте семнадцати лет у меня был рак, и теперь я вижу, насколько моя личность тогда соответствовала классическому описанию».

В методике лечения Саймонтона основной упор делается на изменение у пациента системы знаний о природе рака. Он привел популярный образ этого заболевания в виде внешнего врага, завоевывающего и разрушающего тело. Так создается убеждение, что больной не может, или почти не может, контролировать этот процесс. В противоположность этому широко распространенному образу, опыт Саймонтона подсказывал ему, что именно система убеждений пациента и врача наиболее существенна для успеха терапии и может успешно применяться для поддержки возможностей больного к самоисцелению.

«Нетрадиционные методы, которые я использовал при лечении рака, в добавление к радиационным, – пояснял он, – это релаксация и воображение». Он рассказывал, что он обеспечил своих пациентов полной и детальной информацией об их заболевании и методах лечения, а затем во время регулярных встреч просил их изобразить весь процесс в той форме, которая для них наиболее приемлема. С помощью такого метода направляемой визуализации, пациенты начинают активизировать свою мотивацию к выздоровлению и развивать позитивное отношение, что чрезвычайно важно для процесса лечения.

Стефани Мэтьюз-Саймонтон, опытный психотерапевт, дополняла доклад своего мужа подробными отчетами о психологических консультациях и сеансах групповой психотерапии, которые они проводили вместе для того, чтобы помочь своим пациентам идентифицировать и решить эмоциональные проблемы, лежащие в основе их недуга. Как и ее муж, Мэтьюз-Саймонтон была систематична и обстоятельна в своем докладе, и великолепна, когда говорила о своей сильнейшей личностной самоотдаче.

К концу конференции я почувствовал такую благодарность к Саймонтонам за то, что они делают, что предложил показать им Лондон в знак моей признательности. Они с радостью приняли мое приглашение, и мы провели очень приятный день вместе, прогуливаясь, делая покупки и отдыхая от напряженных дискуссий прошедшей недели.

МАРГАРЕТ ЛОКК

Майские лекции открыли мне новый, чарующий мир холистической медицины в то время, когда его основатели только начинали объединять свои усилия и формировать то, что позже назовут холистическим здравоохранением. Дискуссии той недели совершенно убедили меня в том, что изменение мировоззрения, которое я описывал в «Дао физики», является частью более обширной культурной трансформации. К концу недели я с волнением ощутил, что в ближайшие годы я буду принимать активное участие в этой трансформации.

Однако в то время я был слишком занят, заканчивая работу над своей книгой, и не думал над исследованием более широкого контекста сдвига парадигмы. Это случилось двумя годами позже в США, когда я стал читать лекции о параллелях между современной физикой и восточным мистицизмом. На своих лекциях я встречался с представителями различных дисциплин, которые отмечали, что сдвиг от механистической к холистической концепции происходит в их областях так же, как и в современной физике. Большинство их были медиками-профессионалами, и поэтому мое внимание опять было привлечено к медицине и здравоохранению.

Первый импульс к систематическому изучению параллелей между сдвигом в физике и медицине исходил от Маргарет Локк, медика-антрополога. Я познакомился с ней в Беркли, где читал факультативный курс по «Дао физики». После лекции по «бутстрэпной» физике Чу, одна женщина с заметным английским акцентом, часто участвовавшая в аудиторных дискуссиях, сделала удивительное замечание. «Знаете, – сказала она с иронической улыбкой, – эти диаграммы взаимодействия частиц, которые вы сегодня нарисовали на доске, очень напоминают мне диаграммы акупунктуры. Не знаю, можно ли это считать большим, нежели простое совпадение». Я был заинтересован этим замечанием, и, когда я осведомился о ее знаниях в области акупунктуры, она рассказала мне, что ее диссертация по медицинской антропологии была посвящена использованию классической китайской медицины в современной Японии. Во время моего курса «Дао физики» она часто вспоминала философию, лежащую в основе китайской медицинской системы.

Эти замечания открыли мне волнующую перспективу.