– П-р-р… хр-рш…

– Вот, как всегда, на самом любопытном месте разговора! Что ж, спи, повелитель, спокойной ночи. Дровишек ты так и не подбросил, как намеревался, но, авось не замерзнем.

Всю ночь шел ливень и утром не перестал. Каменный настил в пещере оказался выложен природою весьма удобным для путника образом: небольшой наклон к выходу из пещеры не позволял дождевым ручьям и лужам проникать снаружи внутрь, та же, что просачивалась сверху сквозь невидимые щели, сбегала со стен сразу в извилистый каменный желобок, проточенный в прочнейшем камне временем и предыдущими дождями, тысячами тысяч дождей. Ливень, наконец, устал и превратился в обыкновенный моросящий дождь, Хвак потянул ноздрями – грозою не пахнет, однако и конца-края пасмури не чуется. Свет в самодельном очаге давно угас, но угли все еще жили в глубине золы, так что возродить огонь труда не составило. Воды вокруг хоть залейся, припасов хватит на один завтрак – очень хорошо!

– Волгло как-то, Джога. Вроде и от дождя укрыты, а воздух сам почти вода. Как считаешь своим чутьем – далеко ли до ясного дня?

– Не понять, повелитель. Туч нынче слишком много – они аж в три слоя над нами выстроились, не считая каменного свода, поэтому до сих пор темно, как на ночь глядя. Ну хочешь, я могу попытаться расчистить ненастье, разогнать по сторонам тучи да облака?

– А ты и так умеешь???

– Хм… Не пробовал ни разу, но чего проще-то? Другое дело, что… придется ввязываться… вторгаться во владения… этой… ну, ты понимаешь?

– Нет.

– Если бы я не чуял изнутри твоей простоты, повелитель, я бы счел, что ты изволишь издеваться над своим верным слугою. Богиня Погоды. Тигут не самая сильная из богинь, однако и не демон. Понимаешь теперь?

– А-а. Ну меня научи, я разгоню, мне на нее плевать.

– Однако, пока не ты на нее, а она на нас это самое… Я бы научил… и научу, повелитель, я не отказываюсь, но смертному здесь не обойтись одним-двумя-тремя заклинаниями. И четырьмя. Пока научишься – не дождь, снег выпадет. Давай, просто переждем непогоду? Или повели, я выполню приказ, куда деваться… Но лучше не вели.

– Тогда я позавтракаю пока, а там посмотрим.

Хвак дочиста подъел все скудные съестные запасы, что еще оставались в тощей заплечной торбе, потом вздремнул слегка, подставив толстую спину теплу очага, потом захотел пить и проснулся. Остатков высушенных трав хватило на несколько глотков жиденького, и от этого совсем невкусного, отвара. Хвак пил его и фыркал недовольно, а дождь, вместо того, чтобы иссякнуть, опять сгустился до ливня.

– Я же говорю, повелитель: в три слоя тучи, одни усохли – другие прибежали.

– У нас в деревне так говорили: Тигут их доит, а они мычат! Слышишь – гром? А когда молния – то это она их колотит, чтобы лучше доились. Пойдем.

– А… то есть… куда пойдем, повелитель?

– Наружу, пещеру твою искать, секиру искать. Ты что, не помнишь, зачем мы сюда явились? Вот бы в этой пещере была секира, а Джога? Случаем, не в этой ли она?

– Нет, повелитель. Не хотел тебя заранее огорчать, но… То есть, все в порядке: секира здесь, в горе, на месте, однако – чуть повыше. Это нам туда брести и брести, пыхтя и обливаясь потом, пока до нужной пещеры не дойдем. Но в дождь-то зачем?

– Ну, а что? Портки я теперь сушить умею, сапоги с портянками тоже. Скучно ведь – так-то без толку сидеть! Встали, Джога. У-у-у-ух, за шиворот, да холодная!

И Хвак пошел, сопя и пыхтя, попеременно дрожа от липкого холода и жарко потея от усилий на ледяном дожде, то и дело поскальзываясь на извивах тропки, которую подсказал ему демон Джога, вверх, к заветной пещере. Непогода разогнала по укрывищам окрестную живность, всю, способную хоть как-то понимать сущее, от людей и оборотней до комаров и ящериц, поэтому вечно голодному демону Камихаю выбирать особо не пришлось: дальним-предальним чутьем ощутил он человечинку и теперь он мчался во весь дух, огибая с севера необъятные склоны Шапки Бога, огромной горы, которую он за долгие тысячелетия привык считать своею. Вероятно, гора тоже считала его чем-то вроде прирученной блохи, но ее никто и никогда об этом не спрашивал, а она от сотворения своего была настолько молчалива, что даже от бесед с богами уклонялась. Разве только самый могучий и самый ленивый из всех бессмертных, бог Вараман, невесть по какой прихоти покинувший свои океанские владения и побывавший у нее в гостях, попытался однажды разговорить гору, но и для него не вышло ничего внятного: Шапка Бога заворочалась, заворчала, выдохнула из себя глубинный пепельный жар… И все. И вновь смолкла. Только и понял Вараман, что гора услышала его, согласилась принять на хранение безделицу, секиру, которую Вараман ковал, ковал, несколько лет подряд… Зачем он это делал – и сам потом забыл, вероятно от скуки, но пользоваться ею оказалось негде, выбросить или сломать – жалко, пусть в надежном месте полежит, авось потом пригодится, для каких-нибудь нужд… Так и не пригодилась ни разу.

Горного демона Камихая Хвак и Джога почувствовали одновременно: вот он, за скалой притаился, там, где тропа круто поворачивает направо. Хвак был еще очень неопытен в магических делах, но и он ощутил, насколько велика и люта демоническая мощь затаившейся в скалах нечисти. И вот он, демон Камихай: серый и уродливый, словно сахиру с цуцырем скрестили, ростом на локоть выше Хвака…

– Мог и выше предстать, – подсказал в его голове Джога, – но он голоден, ему хочется, чтобы пищи было побольше…

Хвак понимающе кивнул, ибо еще по деревенским сказкам знал повадки нечисти: в каком облике добыл демон добычу, в таком и сожрать ее должен. Если, скажем, вырос при помощи магии до размеров тургуна, то воевать легче, а насытиться труднее, и наоборот… Но все равно: шесть локтей росту, да еще такой широченный, да еще демон… Хвак струхнул не на шутку и решил не искушать судьбу…

– Покажись ему, Джога!

– С удовольствием, повелитель… Эй ты, рыло! Слышишь ли меня?

Надвигался демон быстро, шел на задних лапах, как на ногах, руки-лапы растопырены, из уголков широченной пасти струится какая-то слизь… Шел – и как споткнулся, услышав хриплый, с привизгами, голос!

– Ы-ы… Джога!

– Великий Джога.

– Да, великий Джога! Слышу. Это ты, да?

– Ну надо же, повелитель? А я-то все некоторых людей в тупицах числю, в то время как они в сравнении вот с этим вот бурдюком воистину мыслители… Что встал? Камихай? Ну-ка, почесал прочь отсюда, не то лапы пообрываю, придется ушами по почве грести! Ты еще здесь???

Демон Камихай словно бы сгорбился и попытался поглубже втянуть в плечи круглую башку. Он даже начал было убегать, но вдруг замер и опять развернулся.

– А почему ты слабый, Джога?

– Что значит – слабый, тварь!? Таких как ты мне сотня на один завтрак понадобится! А-ха-хахааа! Да как ты посмел…

Если бы Хваку самому довелось орать, он бы никогда не смог визжать и хрипеть так громко – аж мелкие камешки кое-где со скалы посыпались. Но Камихай смелел прямо на глазах – вон уже и голова из плеч наружу полезла…