— Вы должны согласиться, что я облегчила вам задачу.

— Согласен. Вы были благосклонны ко мне. Все-таки я был бы рад, если бы вы вознаградили меня за проницательность.

— Вы просите вознаграждения? Хорошо, чего же вы хотите? Что вы предлагаете?

— Чтобы вы показали мне ваше лицо. С тех пор как мы оказались в этой комнате, я больше всего на свете хотел бы взглянуть на ваше лицо. Прошу вас, доставьте мне такое удовольствие. К тому же я не смотрю на вас через щели театрального реквизита.

Анна Мария не ожидала подобного. Во взгляде Казановы было ожидание. Он хотел, чтобы прекрасная незнакомка сняла маску. А если она сделает это? Неужели тем самым она подвергнет себя опасности? Все равно синьор Джакомо не сможет ее узнать. Нет, он ее не узнает, но зато узнают слуги. Они все время сновали мимо открытых дверей. Время от времени Анна Мария видела Иоанну — верную Иоанну, которая могла, бы испугаться в первый момент, увидев графиню без маски! Сначала нужно было все спокойно обдумать. Необходимо время. Поэтому Анна Мария решила, что лучше всего приступить к трапезе.

— Это ризотто превосходно, синьор Джакомо. Я никогда не ела ничего подобного.

— А-а, значит, вы еще ни разу не были в Италии.

— Как вы догадались об Италии?

— В Италии ризотто часто подают именно так.

— Неужели в Италии ризотто готовят не на бульоне, а на шампанском?

— Да, в Италии добавляют шампанское.

— Я бы скорее поверила, что так готовят во Франции.

— Конечно, нет. Французы не любят ризотто.

— Действительно?

— Нет. Я полагаю, что вы также не были и во Франции.

— Вы слишком быстро делаете выводы. Наверное, вы решили смутить меня!

— Если вам так кажется, то я прошу прощения. Но я вижу, что вы не хотите исполнить мою просьбу.

Стоило ли исполнять его просьбу? Неужели да? Во обще-то Анна Мария была не прочь снять маску хоти бы на какое-то время. Что скажет Казанова, когда увидит ее? Что придет ему в голову, когда она откроет свое лицо? Возможность услышать мнение Казановы казалась очень заманчивой.

— Вы снова слишком спешите с предположениями, синьор Джакомо. На этот раз вы ошиблись. Я исполню вашу просьбу. Но прошу вас закрыть двери.

Казанова кивнул, будто ожидал этого. Он быстро поднялся и выполнил то, о чем попросила графиня. Анна Мария сняла маску. Казанова стоял неподвижно, умолкнув на несколько секунд и рассматривая ее лицо.

— Я прошу вас, не смотрите на меня так.

— Но я не могу иначе, сударыня. Ваш отец может гордиться такой дочерью. Эти тонкие и неподражаемые черты лица, черные волосы и спокойные, теплые глаза…

— Синьор Джакомо, вы преувеличиваете. Вы увлеклись. Я ожидала от вас определенного ответа, а не излияния чувств.

— Я обещаю вам дать ответ, прекрасная графиня.

— О чем вы?

— Сходство поразительно. Вы похожи на вашу очаровательную, неповторимую мать. Ваши глаза, волосы, даже подбородок.

— О ком вы говорите? О чем вы?

— Я был знаком с вашей матерью, дорогая Анна Мария. И я очень завидовал вашему отцу, с которым нас связывают долгие годы дружбы, потому что у него была такая супруга. Но он заслужил ее, ваш славный батюшка.

— Синьор Джакомо, это неслыханно! Вы вогнали меня в краску! Значит, кто-то разболтал мою тайну. Кто — Иоанна или Паоло?

— Успокойтесь, Анна Мария. Они здесь ни при чем. Когда Паоло сказал, что на прием придет прекрасная незнакомка, я предположил, кто это может быть. Не составило особого труда догадаться, что на прием, который я устраиваю в доме вашего отца, захотите прийти вы. Конечно, я давно хотел пригласить вас. Но мне было приятно, что вы сами пригласили себя. Это доказывает, что вы одобряете мои действия.

— Я побеждена, синьор Джакомо. Надеюсь, что вы не обиделись на мою небольшую хитрость.

— Вовсе нет. И я уверяю вас, что буду хранить молчание. От меня никто не узнает, кто скрывается за маской прекрасной незнакомки.

Казанова опустился перед Анной Марией на колени. О Боже, ей стало не по себе. Он взял ее руку и поцеловал несколько раз. Синьор Джакомо смотрел на графиню так, словно они во всем достигли полного согласия. Полного согласия? Когда Казанова говорил о ее родителях, казалось, что он тоже был членом их семьи. Да, Анне Марии было приятно находиться рядом с этим человеком. Приятнее, чем со своим отцом. Графиня снова вернулась домой, и место ее отца не осталось пустым. Незнакомец, давно ставший знакомым, просто занял его.

В чем его секрет? Каким образом Казанове удавалось располагать к себе? Может быть, потому, что Анна Мария впервые не чувствовала страха, вызванного ночным кошмаром? Словно синьор Джакомо смог развеять чары. Как приятно было сидеть рядом с ним! Здесь, во дворца ее отца, который впервые показался графине родным.

Казанова поднялся и подал ей руку.

— Давайте потанцуем, Анна Мария! Доставьте мне удовольствие!

Графиня кивнула и снова надела маску.

Они вернулись в салон. Пары уже вышли из своих небольших комнат и танцевали. Казанова крепко, но нежно сжимал руку Анны Марии. Они медленно закружились в танце. Анна Мария держала за руку своего отца. А отец вел в танце ее очаровательную мать.

Да Понте с самого начала знал, что ему не понравится этот праздник. Как он и ожидал, все началось с нелепой сцены. Женщина в синем, которую он завел в одну из комнат, тотчас упала на стул, стала громко кряхтеть и сразу сорвала маску. Жребий едва ли мог оказаться хуже: дама в синем была матерью Катарины Мичелли…

Она устало взглянула на да Понте. Конечно, о чем они могли говорить? Они каждый день виделись в театре и обменивались любезностями. Да Понте избегал длинных разговоров. Эта женщина была настоящим Наказанием. Ее ничто не интересовало, кроме карьеры ее собеседницей. Такая особа не имела ни малейшего понятия об искусстве вести беседу. Вместо этого она сразу взяла быка за рога и поминала служанок. Проклятые восемь закусок! Мать Катарины хотела попробовать все. И не только попробовать. Она накладывала в тарелку так много, что у да Понте пропало всякое желание отведать хотя бы кусочек.

Обветренные, коричнево-желтые трюфели и расплывшийся заливной фазан! Слипшийся рис в ризотто и пересоленные анчоусы! Да Понте был бы не прочь налить себе чего-нибудь. Мать Катарины запихивала еду в свой огромный рот. Каждый раз в новой последовательности. Она помогала себе пальцами и вытирала тыльной стороной ладони дрожащие губы, но они все равно оставляли на краю бокала из богемского хрусталя грязно-влажный отпечаток.

Лоренцо даже не мог отвернуться. Нет, он невольно смотрел на отвратительную картину человеческой жадности. Хотел запомнить ее для следующего либретто. Эти жирные движущиеся щеки, громкое чавканье и льющееся в глотку белое бургундское вино. К тому же дама в синем постанывала от удовольствия, как будто испытывала неземное блаженство, отдаваясь чувственным радостям!