До открытия оставалась неделя... мне кажется я перестала спать и есть... по-крайней мере я не помнила, чтобы спала или ела. Мне казалось, что я беспрестанно носилась, по парку, по городу, вопя, как потерпевшая и решая проблемы, которые полезли, как грибы после дождя.

Сын владельца небольшой лавочки, который получил право продавать сахарную вату, решил сделать настоящие облака и налил в машину воды. А когда ничего не получилось, никому не рассказал о своей диверсии. Ничего не подозревающий отец насыпал в чашу сахар... слиплось все... нам пришлось разбирать аппарат, отмывать, просушивать каждую деталь, собирать обратно, спасать пацана от отцовского гнева и успокаивать самого отца, который решил, что теперь разорен, ведь он, в расчете на будущие барыши, вложил в эту машину и бесплатную карусель, все, что у него было.

Из конюшни, что располагалась недалеко от парка, сбежали все лошади... То ли кто-то забыл закрыть ворота, то ли закрыл их недостаточно хорошо, но бесстыжие непарнокопытные разбежались по парку и подчистую сожрали несколько клумб, потоптались на газонах, пожевали флаги, которые мы развесили в ожидании открытия.

Парень, который должен был выть, как привидение в комнате страха и хватать в темноте людей за бока, высовывая руки в специальные отверстия в стене, простыл и слег с ангиной. И не мог не только выть, но и хрипеть. Пришлось отправить к нему Сайшу, которая в ожидании открытия фабрики, крутилась под ногами, выполняя мелкие поручения, чтобы она накормила его куриным бульоном и напоила чаем с малиной.

Я даже Хараша почти не видела. И Луиша. Хараш с вечера до утра был занят на фабрике. Мы просчитались, не предусмотрев, что такие огромные мясорубки невозможно намертво прикрепить к обычным столам. Столы ходили ходуном при попытке провернуть тесто. И вместо того, чтобы устанавливать оборудование, нам пришлось срочно переделывать весь цех... снимать полы, закапывать бревна, которые потом стали ножками столов, глубоко в землю, а потом снова стелить доски, вырезая отверстия для столбов. При этом все столбы нужно было связать в единую систему, чтобы они не были сами по себе и держали на месте друг друга.

Переделка цеха шла круглые сутки, и Хараш проводил там все свободное время. А его было не так много. Когда я предложила ему уволиться с должности секретаря, он отказался. Сказал, что это невозможно. Но он пока не может рассказать мне почему... Возможно, если бы ц меня было больше свободного времени, я обратила бы на это внимание. Но, тогда мне было не до чего.

Луиш доводил до ума рецепты тесты и режимы сушки макарон. Объемы намечались существенные и малейшая ошибка могла стоить нам очень дорого. И дело не только в испорченных продуктах. Это-то как раз не самое страшное. А вот репутацию мы себе могли испортить. Но сейчас, когда мы планировали отправлять макароны по всему Ардону, нам нельзя было облажаться.

По нашему плану открытие фабрики и парка должно было быть в один день. Но к концу месяца стало ясно, это плохая идея. Нам надо было быть сразу в двух местах одновременно, а мы не могли разорваться. Поэтому решили отложить открытие фабрики на несколько дней. Тем более мы из-за всех переделок мы немного не успевали.

Зато у горожан вместо одно праздника должно было быть сразу два.

Вечером, накануне открытия, я приползла домой уже под утро. Мы с Сайшей и ее девчонками развешивали флаги, которые сожрали проклятые лошади. На ощупь добралась до постели, глаза окончательно закрылись еще где-то на подходе к мэрии. Разделась и нырнула под одеяло...

- Сью! - вопль герцога Буркингемского заставил меня вздрогнуть, но не проснуться. А призрак все не унимался и орал, как потерпевший, - Сью! Да, Сью, проснись же! Сью!

- Я уже сплю, - пробормотала я, проваливаясь в сон. Кажется, герцог говорил еще что-то, но я его не слышала.

На рассвете меня как всегда разбудил Хараш. Он выглядел не очень-то хорошо. Бледный, осунувшийся, с синими кругами под глазами. И я решали, что надо его сегодня не пускать на фабрику. Пусть немного отдохнет. И, вообще, на будущее, если мы решим открыть еще что-нибудь, то надо помнить: месяц это слишком мало! Надо хотя бы два. А лучше три. А лучше, вообще, ничего больше не открывать. Ну, его к черту! Разве нам не хватит того, что есть?! Если все получится, то денег над это должно принести столько, что хватит и нам, и нашим детям... если они, конечно, когда-нибудь будут. Я попыталась вспомнить, когда у нас с Харашем в последний раз была близость. И не смогла. Если мы будем и дальше пропадать на работе, то у наших детей нет ни единого шанса появиться на свет.

- Сью, - Хараш присел на кровать, - пора вставать. Ты хотела проверить все перед открытием.

- Хараш, - я вздохнула, обняла любимого и повалила его на постель рядом с собой, - я что-то не хочу никуда идти. Давай займемся тем, что гораздо важнее...

- И чем же это? - усмехнулся как-то невесело Хараш.

- Будем делать детей, - я зевнула и прижалась к нему всем телом... Это я не совсем проснулась, наверное. А то бы никогда не решилась такое сказать. И, вообще, я до той самой минуты никогда о детях не думала. Ну, так, чтоб конкретно... То, что они когда-нибудь будут, я понимала, конечно. Но это «когда-нибудь» всегда было где-то далеко! А не вот прям сегодня утром.

Хараш рассмеялся и обнял меня тоже.

- Прежде чем делать детей, - шепнул он мне на ухо, - нам надо пожениться.

- Хорошо, - я закинула ногу на Хараша, зевнула и пробормотала, - давай поженимся...

- Когда?

- Да, хоть завтра, - я снова зевнула, прижалась к теплому боку и прежде чем заснуть сказала, - но сначала надо сделать детей...

Кажется, Хараш мне тоже то-то ответил. Но и его я не услышала.

Когда я открыла глаза, солнце жарило вовсю. По моим прикидкам было совсем близко к полудню. А на полдень было назначено открытие парка. Хараш мирно сопел рядом.

- Мы проспали! - завопила я, вскакивая с постели. - Хараш! Подъем!

Он открыл глаза, непонимающе огляделся и выругался. Я впервые услышала, как Хараш ругается и застыла, держа в руках блузу. Надо же! Кто бы мог подумать! Это все мое тлетворное влияние. А на меня тлетворно повлияла стройка. Не зря мне предложили быть прорабом.

Собирались мы в темпе вальса. Ни о каком завтраке уже не было речи. Быстро умылись, причесались и помчались в парк. До открытия оставалось не больше получаса.

Пока бежали, я вдруг вспомнила про детей и про «поженимся». От неожиданности споткнулась и полетела бы носом в пыль, если бы Хараш не поймал меня на ходу.

- Ты чего? - удивился он.

- Ничего, - пробормотала я и почувствовала, как краска залила лицо... Ужас-ужас... Я совсем не помню, было это наяву или все просто приснилось! И у Хараша не спросить... Да, я от стыда умру, если такой вопрос ему задам...

- С тобой все в порядке? - заволновался он.