Зенитчики же, которые и так несли потери от осколков разрывавшихся бомб, страдали еще и от необдуманных действий начальства. Так, в 1-м артдивизионе потребовалось срочно перебросить батарею с одного из фортов в Финском заливе на остров Котлин. А плавсредства для этого мероприятия при этом попросту «забыли» выделить. Пришлось бедным бойцам разобрать орудия на части и перевозить их в нужное место на шлюпках, поминая при этом забывчивых командиров крепким словом.

Тем временем в ночь на 1 июня последовал четвертый подряд налет. Тактика вылетов несколько изменилась. «Хейнкели» пересекали линию фронта мелкими группами на большой высоте, выполняя при этом противозенитный маневр. Затем они с разных направлений шли на Кронштадт. Все было рассчитано до мелочей. Ровно за 1–2 минуты до появления первых машин над целью дальнобойная артиллерия открывала огонь по местам расположения зениток и прожекторов. Хотя попасть непосредственно в их позиции с расстояния 15–20 километров и было довольно трудно, мощные взрывы 203– и 280-мм снарядов все же оказывали сильное психологическое воздействие. Затем начинался сброс мин. Если с первого раза точно прицелиться, чтобы «положить» их в фарватер, не удавалось, то бомбардировщики, в отличие от предыдущих вылетов, делали второй, а иногда и третий заход.

Действия советских ночных истребителей оказались малоэффективными. Зенитчики и летчики попросту мешали друг другу. Пилоты И-16 и И-153, идя в атаку и не дав об этом никакого сигнала, «натыкались» на разрывы своих же зенитных снарядов. Или же наоборот, зенитчики прекращали огонь, видя в воздухе поблизости от воздушной цели свои самолеты, но те не атаковали противника, так как не видели его. Летчики не имели представления о тактико-технических данных огневых средств зенитчиков и полагали, что если уж они пошли в атаку, то артиллерия должна в ту же секунду прекратить пальбу, забывая при этом, что снаряды тоже имеют полетное время.

На следующий день в 71-м ИАП прошло совещание по вопросам взаимодействия авиации и зенитной артиллерии. На него прибыл командир 1-го ЗенАП майор Н.В. Котов. Он внимательно выслушал претензии и пожелания своих воздушных коллег. В итоге были выработаны специальные сигналы как для истребителей, находящихся в воздухе, так и для зенитчиков. Договорились также о том, что на каждой батарее будут выделены специальные наблюдатели для того, чтобы следить за самолетами и подаваемыми ими сигналами.

Командование ПВО спешно пыталось наладить взаимодействие своих ограниченных сил и средств. Была составлена специальная таблица, определявшая порядок действий зенитной артиллерии и ночных истребителей. Этот документ немедленно дали изучать всем командирам и офицерам штабов. Управление огнем зениток отныне должно было производиться с вышки командира дивизии ПВО по радио и телефону, а управление истребительной авиацией – с КП командира 71-го ИАП. Между этими пунктами был также проложен телефонный кабель. Кроме того, для увеличения плотности огня по самолетам разрешили стрелять даже береговым батареям крупного калибра.

Также важное значение имело взаимодействие с восточным соседом – Ленинградской армией ПВО. С ее штабом поддерживалась прямая связь, по которой поступали дополнительные сведения о полетах немецкой авиации.

При отражении последующих налетов взаимодействие истребительной авиации и зенитной артиллерии строилось на принципе распределения зон. Зенитные батареи должны были вести огонь в радиусе обстрела своих орудий, а ночные истребители атаковать бомбардировщики на подходе и отходе от цели, после выхода из зоны огня зениток. При этом летчики при любом раскладе должны были иметь преимущество, даже если входили в зону ответственности артиллеристов. Расчеты зенитных орудий были обязаны следить за целью, вырабатывать необходимые данные и только после того, как истребители уходили, возобновлять стрельбу по самолетам.

Командование 71-го ИАП на основе данных наблюдений установило, что немцы практически не меняют маршруты и время полетов. Исходя из этого, рассчитали примерные «зоны ожидания», через которые должны были пролетать бомбардировщики на подходе к цели. Но все эти задумки еще надо было претворить на практике. Тем временем перед флотом встала задача – по возможности очистить фарватеры от уже сброшенных мин.

Приказом командира ОВРа капитана 1-го ранга Ю.В. Ладинского для траления поставленных немцами мин был выделен дивизион магнитных тральщиков под командованием капитан-лейтенанта М. М. Безбородова. В нем насчитывалось девять кораблей деревянной конструкции, переоборудованных из бывших рыболовецких сейнеров и мотоботов: «Сиг», «Поводец», «Пикша», «Воронин», «ГС-1», «ГС-2», «Свирь», «Касатка» и «Ястреб». Правда, из этих «суперсовременных» судов лишь три были приспособлены к тралению с помощью тралов-барж. Остальные тральщики имели лишь хвостовой магнитный трал и могли выполнять только вспомогательные функции. Настоящим флагманом флотилии был «Сиг» водоизмещением 208 тонн, остальные же тральщики имели водоизмещение 40–80 тонн[155].

Обстановка осложнялась тем, что было неизвестно, какие именно мины наставили немцы в окрестностях Кронштадта. Следовательно, было непонятно, каким образом вести траление. В конце концов решили сначала пустить в дело быстроходные десантные катера. Операция началась 1 июня. Аттракцион был не из легких. Маневрируя на полном ходу, катера периодически сбрасывали глубинные бомбы. В тот же день пришел первый успех, когда после очередного подводного взрыва сдетонировала первая акустическая мина. Однако, учитывая масштабы постановок, это была всего лишь капля в море.

2 июня на очистку кронштадтских фарватеров вышли магнитные тральщики. Первые два дня прошли впустую. Многочисленные галсы не дали никаких результатов. Следующие дни для моряков Балтфлота стали более успешными, и они смогли обезвредить 11 мин. Результатами траления лично интересовался командующий флотом вице-адмирал Трибуц, который постоянно названивал командиру ОВРа Ладинскому.

Одновременно с этим был в срочном порядке организован отряд подвижных постов противоминного наблюдения под командованием капитан-лейтенанта Н. В. Шклярского. Он включал 20 моторных катеров и 26 шлюпок. Посты выставлялись в период с 22:00 до 4:00 на створе кронштадтских маяков и в фарватерах, ведших к Ораниенбауму и поселку Лисий Нос, на побережье Карельского перешейка. Наблюдатели, снабженные пеленгаторами и биноклями, фиксировали примерные места падения мин и сообщали о них в штаб ОВРа.

В одну из июньских ночей от постов было получено донесение, что две мины упали на берег острова Котлин, в районе аэродрома Бычье Поле, и не взорвались. Тогда было решено разоружить их. Эту задачу выполнили минеры отряда во главе с инженер-капитаном 2-го ранга М. Я. Мироновым.

Кроме того, особое задание получил командир истребительного отряда катеров ОВРа капитан 3-го ранга М.В. Капралов. Он был обязан на каждую ночь выставлять в противовоздушный дозор два-три катера типа «морской охотник» на основной фарватер от Большого Кронштадтского рейда до маяка Толбухин. Командирам катеров ставилась задача – сбивать немецкие самолеты и уничтожать опускающиеся на парашютах мины[156].