– Это равнина, отделяющая Мирбале от Сан-Хуана.

– Что ж… Место, крайне удобное для засады, – с горестной усмешкой заметил флибустьер. – Насколько мне известно, оно находится на испанской территории.

– Оно расположено на границе, сын мой. Но я могу постараться уговорить эту даму выбрать другое место, если вы опасаетесь за вашу безопасность.

Монбар презрительно пожал плечами.

– Полно, монах, вы сошли с ума! – воскликнул он. – Какое мне дело до испанцев? Да если бы их сидело в засаде пятьсот человек, я и то сумел бы от них отбиться. Стало быть, решено: если эта дама будет упорствовать в своем намерении объясниться со мной, я отправлюсь на равнину, расстилающуюся между Мирбале и Сан-Хуаном у слияния Большой реки и Артибонита.

– Я исполню ваше желание, сын мой. Но если эта дама потребует, несмотря на мои увещевания и просьбы, переменить планы, чтобы свидание произошло, как я вас уведомлю?

– Раз уж вы смогли приехать сюда, то тем более сможете, не навлекая на себя подозрений, пробраться во французскую часть Санто-Доминго.

– По крайней мере, постараюсь, сын мой, если это так уж необходимо.

– Разведите большой огонь на берегу около Пор-Марго, я сразу пойму, что это значит.

– Я все сделаю, сын мой. Но когда же я должен развести этот огонь?

– Сколько еще времени вы намереваетесь оставаться здесь?

– Я намерен уехать тотчас после нашего свидания.

– Стало быть, сегодня же?

– Да, сын мой.

– Ага! Стало быть, в окрестностях есть испанское судно?

– Вероятно, сын мой. Но если вы найдете его и захватите, как же я доберусь до Эспаньолы?

– Это правда. Пусть испанцы благодарят вас… По зрелом размышлении я хочу дать вам один совет.

– Каков бы он ни был, сын мой, от вас я с удовольствием его приму.

– Уезжайте немедленно. Завтра вам здесь плохо придется. Я не поручусь за вашу безопасность, как и за безопасность вашего корабля. Вы меня понимаете?

– Конечно, сын мой. Но как же сигнал?

– Сигнал подайте через две недели. Я постараюсь к тому времени добраться до Санто-Доминго.

– Хорошо, сын мой.

– А теперь, монах, прощайте – или, лучше сказать, до свидания, потому что мы скоро увидимся.

– До свидания, сын мой, и да будет с вами милосердный Господь!

– Будет! – с ироническим смехом ответил флибустьер.

Он махнул на прощание рукой, набросил ружье на плечо и пошел прочь, но через несколько минут остановился и поспешно возвратился назад. Францисканец все это время сидел неподвижно.

– Еще одно слово, – взволнованно произнес Монбар.

– Говорите, сын мой, я слушаю, – ответил монах кротко.

– Прошу вас, используйте все ваше влияние на эту даму, чтобы уговорить ее отказаться от свидания, последствия которого могут быть ужасны.

– Я употреблю все мои силы, – заверил его монах. – Я буду молить Бога, чтобы Он позволил мне уговорить мою духовную дочь.

– Да, – продолжал Монбар мрачно, – потому что и для нее, и для меня лучше, чтобы мы не виделись никогда…

Повернувшись спиной к монаху, флибустьер твердым шагом двинулся по тропинке и скоро исчез.

Фра Арсенио удостоверился, что авантюрист на сей раз действительно ушел, и тихо приподнял полог палатки. Там на голой земле стояла на коленях женщина, закрыв лицо обеими руками и молясь. Тело ее содрогалось от еле сдерживаемых рыданий.

– В точности ли исполнил я ваше приказание, дочь моя? – осведомился монах.

Женщина подняла голову, обратив к монаху свое прекрасное бледное лицо, залитое слезами, и прошептала тихим и дрожащим голосом:

– Да, отец мой, да благословит вас Господь за то, что вы не оставили меня в моей печали.

– Это тот самый человек, с которым вы желали говорить?

– Он самый, отец мой.

– И вы непременно желаете видеться с ним?

Она колебалась с минуту, потом едва слышно прошептала:

– Это необходимо, отец мой.

– Надеюсь, что вы все обдумаете до тех пор, – продолжал монах.

– Нет-нет, – сказала она, печально качая головой, – если даже этот человек захочет вонзить мне кинжал в сердце, я должна иметь возможность объясниться с ним в последний раз.

– Да будет ваша воля! – сказал он.

В эту минуту послышался легкий шум. Монах вышел, но почти тотчас вернулся.

– Приготовьтесь, – сказал он, – за нами пришли с корабля. Вспомните последний совет, который дал мне этот разбойник, – поедем отсюда как можно скорее.

Ничего не ответив, дама встала, закуталась в мантилью и вышла. Через час она оставила остров Невис в сопровождении фра Арсенио Мендосы.

Монбар к тому времени давно уже добрался до острова Сент-Кристофер.

Все время пути от Невиса до Сент-Кристофера Монбар находился в сильном волнении. Разговор с монахом разбередил в его сердце глубокую рану, смягченную, но не излеченную временем. После первых же слов монаха рана эта вновь наполнилась кровью и причиняла боль, как будто только что была нанесена.

Каким образом женщина, имя которой он не хотел назвать, о присутствии которой в Америке он не знал, от которой бежал, скрывшись среди флибустьеров, – каким образом она успела за такое короткое время не только раздобыть сведения о его присутствии на островах, но даже отыскала его? С какой целью она делала это? Для чего она так сильно желала его видеть?

Монбар задавал себе эти бесконечные вопросы, и все они оставались без ответа и только увеличивали его беспокойство. Сначала он раздумывал, не засесть ли ему в засаду в проливе между Невисом и Сант-Эстатиусом – двумя островами, между которыми находился остров Сент-Кристофер, – и не напасть ли на испанский корабль, чтобы пытками добиться от монаха сведений, которые тот не хотел ему сообщить. Но Монбар тотчас отказался от этого плана, ведь он дал честное слово и ни за что на свете не изменил бы ему. Между тем наступила ночь, пирога все скользила вперед. Монбар направил ее на свой люгер, и, когда пирога подплыла к нему, флибустьер закричал громким голосом:

– Эй!

Тотчас человек, черный силуэт которого вырисовался на темно-синем фоне неба, перевесился через борт.

– Это ты, Дрейф? – спросил Монбар.

– Я, – отвечал тот.

– Мигель на люгере?