— Хожу в спортзал на третьем этаже. Время от времени смотрю игры. Сплю.

— И... и все?

— Да.

— Неудивительно, что ты все время угрюмый.

Он хватает меня за подбородок, наклоняя мою голову в сторону, пока наши взгляды не встречаются.

— Я угрюмый?

— Очень.

— И просмотр боевиков восьмидесятых годов это исправит.

— Может быть? — Я улыбаюсь. — Хочешь попробовать?

Он переводит хмурый взгляд на мои губы.

— Мы можем посмотреть фильм в выходные, — соглашается он и отпускает мой подбородок, возвращаясь к трапезе.

— Мы будем разбирать электронные письма после обеда? — спрашиваю я.

— Да.

— Хорошо. Сначала я пойду проверю, как там Алессандро.

— Я пойду с тобой.

— Не стоит, — говорю я с набитым ртом. — Это займет всего минуту, и сразу после этого я поднимусь в офис.

— Я сказал, что пойду.

Я опускаю столовые приборы и вздыхаю.

— Ты думаешь, я стану флиртовать с Алессандро или что?

— Нет. Мне не нравится мысль, что ты наедине с другим мужчиной.

— Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь?

— Возможно. Но я все равно не хочу, чтобы ты оставалась с ним наедине.

Я вздыхаю.

— Иногда мне очень трудно понять тебя, Сальваторе.

— Я знаю. — Он поднимает стакан с водой и откидывается в кресле, не сводя с меня взгляда. — Сегодня вечером у меня есть дела, и я вернусь домой не раньше двух часов ночи. Мне нужно, чтобы ты позвонила мне и сказала, что все в порядке.

— Хорошо. Я позвоню тебе перед сном.

Он кивает, но замечаю, что его челюсть сжата в жесткую линию, как будто он недоволен моим ответом.

— Что-то не так?

— Нет, — говорит он, стискивая стакан в руке, как будто пытается его разбить.

— Торе?

Он ставит стакан на стол, поворачивается ко мне и сжимает переносицу. Не знаю, что происходит, но он кажется необычайно взволнованным. Я не могу понять, почему.

— Нет. Тут дело в другом. — Он проводит кончиком пальца по моему предплечью, слегка поглаживая кожу. — Когда был сегодня в офисе, даже зная, что ты здесь, я чувствовал себя обязанным позвонить и удостовериться. Я не могу это контролировать, Милена. Я пытался.

— Это похоже на какое-то беспокойство?

— Да, но в десять раз хуже.

— У тебя есть это... навязчивое желание с кем-нибудь еще? С твоими сотрудниками?

— Только с тобой.

Я смотрю на него в замешательстве.

— Почему? И почему так внезапно? Я что-то сделала, чтобы это спровоцировать?

— Нет, не внезапно, Милена. Последние недели мне едва удавалось сдерживать себя. - Он гладит меня по щеке другой рукой. — Ты будешь звонить мне каждый час. Пожалуйста.

— Это пройдет? — спрашиваю я. — Это наваждение.

— Я так не думаю. — Его лицо мрачно, и вижу, что ему не нравятся мои вопросы. Он прав, я не понимаю.

Сальваторе производит впечатление очень уравновешенного человека, но чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что многие его реакции были не совсем нормальными. Например, на парковке, когда кто-то в нас стрелял. Никто не должен быть настолько спокойным и собранным под огнем, но при этом выходить из себя, когда я спускаюсь на этаж ниже, не предупредив его заранее. Я также никогда не видела, чтобы он улыбался. Он немного странный — я знала это с самого начала — но это не похоже на глупую причуду. У него действительно есть проблема, и не уверена, что он говорит мне все.

— Ну, надеюсь, хуже не будет, потому что я не пущу тебя в туалет. — Я касаюсь своим носом его. — Как часто нужно тебе звонить?

Он закрывает глаза и прикасается своим носом к моему. Это такой неожиданный и нежный жест, настолько противоречащий его характеру, что вызывает нежность в моем сердце, как теплое объятие, утешающее меня.

— Когда я в офисе, каждые два часа, — говорит он и смотрит на меня. — Но когда меня нет в здании, то каждый час, по часам.

— И что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, когда буду звонить?

— Неважно. Что угодно.

— Хорошо. — Я киваю и глажу его волосы. — Что мы будем делать, когда мне нужно куда-то уйти?

— С этого момента я стану сопровождать тебя.

— Ты не можешь всегда ходить со мной, Сальваторе. Что, если мне нужно посетить парикмахера? Или сделать маникюр? У меня есть подруги. Мне нравится время от времени ходить с ними на кофе.

Его тело напрягается.

— Как часто?

— В салон красоты — раз в месяц. С девушками — два раза в месяц.

— Хорошо. Я как-нибудь с этим справлюсь. — Он сжимает руки вокруг моей талии. — Но сегодня вечером... каждый час, Милена.

— Я позвоню, — шепчу. — Куда ты идешь сегодня вечером?

— На одну из наших конспиративных квартир. Мне нужно разрешить кое-какую ситуацию.

— Хочу ли я знать подробности?

— Не хочешь. — Он быстро целует меня в губы. — Пойдем поработаем над письмами.

* * *

Звук дверного звонка доносится до меня, когда я пытаюсь выманить Курта из кухонного шкафа. Он прячется в большой кастрюле из нержавеющей стали уже двадцать минут, и каждый раз, когда я пытаюсь его вытащить, только шипит и скалит клыки. Кроме того, у меня на предплечье остались два длинных следа от когтей, когда я пыталась его вытащить.

— Ада, ты можешь открыть? — кричу через плечо, затем снова поворачиваюсь к дьявольским глазам передо мной. Я не признаю поражения перед котом! Схватив крышку с полки внизу, накрываю ею кастрюлю и, с котом внутри, беру ее за ручки. Я отнесу Курта в спальню и положу его на кровать, чтобы избежать дальнейших травм.

С кастрюлей в руках я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с матерью Сальваторе.

— Илария. — Я сглатываю, затем улыбаюсь. — Как приятно тебя видеть. Не хочешь кофе?

— Конечно, — говорит она и снимает пальто.

— Отлично, я только... унесу это. — Я киваю на кастрюлю в своих руках. Курт выбирает именно этот момент, чтобы издать страдальческое мяуканье. Я стону, опускаю кастрюлю на пол и осторожно снимаю крышку. Курт выпрыгивает из кастрюли, шипит на меня еще