Урд вновь взял слово, чтобы её речи не успели найти отклика в сердцах остальных.

– Сегодня мы – Эйсвальдр. Завтра Равнхов проведёт переговоры со своими союзниками, и к следующей луне нас уже не будет.

– Какими союзниками? – Даркдаггар отложил перо и потёр костяшки пальцев, ожидая ответа Урда. Урд нацепил на себя маску удивления:

– Знатные семьи севера. Из надёжных источников мне стало известно, что они направляются в Равнхов. Эту информацию несложно добыть. Я отказываюсь верить, что Совету до сих пор об этом неизвестно.

Он наслаждался, глядя, как на их лицах появляется беспокойство. Этот слух дошёл до него сложным путём, знакомый рассказал своему знакомому об одном жалком письме – о приглашении из Равнхова, которое было отвергнуто, но в сложившейся ситуации этого было вполне достаточно.

– Разве не по этой причине вы лишили жизни ярла Скодда? – добавил он. Всего лишь предположение, но он уверенно использовал его. Его правота подтверждалась наступившей после этих слов тишиной.

– Они тысячу лет над нами издевались! – произнесла Сигра. – Я говорю, надо…

– Послать Колкагг? – перебила её Нолдхе. – Решение любых проблем? Поубивать всех?

Урд склонился к столу.

– Я так понимаю, что наши… действия… не увенчались успехом? – он бросил эту фразу на стол с той осторожностью, на которую был способен. Он не стал произносить имя Илюме, а предоставил Совету право вспомнить, чьи попытки провалились.

Он откинулся назад. Невероятно, с какими трудностями ему приходится сталкиваться. Все понимают, что только выиграют, разгромив Равнхов, и тем не менее они ничего не предпринимают. И таким имлингам принадлежит власть? Душераздирающе. Он зажёг факел, а теперь вынужден сидеть здесь, как идиот, и ждать. Ждать, пока они созреют. Пока сами не решат, что выступление против Равнхова в интересах Маннфаллы.

Он чувствовал жжение в горле. Он больше не может терять время. Урд встал и зашагал вокруг стола.

– У Равнхова имеются причины желать свержения Совета. Хёвдинг, который собственноручно принёс последнюю часть долга в Маннфаллу, не вернулся домой. Члены этого Совета были последними, кто видел его живым. Думаете, Равнхов забыл об этом? Думаете, Эйрик забыл день смерти Вильяра, отца отца своего отца? Стал бы он называть себя Эйриком Вильярсоном, если бы они простили?

– Сядь, Урд Ванфаринн! В этом зале нет тех, кто выше других! – Голос Эйр громко прозвучал на фоне одобрительного бормотания. Урд скользнул обратно в своё кресло и встретился взглядом с Фрейд Глеймдхейм. У неё под глазами были мешки. Семидесятилетняя женщина из средней семьи, которая никогда не занимала лидирующих позиций в Совете. Урд улыбнулся.

– Нет тех, кто выше других? Несмотря на то, что не каждому из присутствующих доводилось носить Ворона?

– Почему бы нам не попробовать ещё раз? – неожиданно вступила в разговор Миана Фелль, женщина, которая любила его отца.

– Что попробовать? – спросила Фрейд Глеймдхейм. Она внезапно решила принять участие в дискуссии. Это могло означать только одно. Урду удалось затронуть какие-то струны в её душе.

– Уничтожить власть хёвдинга! Эйрик слишком силён. Имлинги следуют за ним и в огонь, и в воду. И если Урд прав и он установил контакт со слепыми…

– Пропади ты в Блиндболе, женщина! Разумеется, у Равнхова нет никаких контактов со слепыми, – взмахнул пухлой рукой Тирме Екенсе. Урд стиснул зубы. Он был уверен, что переманил Тирме на свою сторону. Он простил долг его брату и заручился его голосом для того, чтобы заполучить кресло в Совете. Очевидно, лояльность Тирме не простиралась дальше этого.

– Об этом ты ничего не ведаешь! – перешла в наступление Сигра. Она смотрела на Тирме взглядом боевого медведя. – Ты знаешь только, что, возможно, они вновь распечатали каменные врата. А иначе зачем им не пускать молодых на Ритуал?

– Если бы кто-нибудь распечатал круги воронов, мы бы знали, – Эйр начала уставать. – Вы забываете, что Илюме взяла с собой заклинателя камней, чтобы он слушал. Если бы кто-то распечатал каменные врата, Хлосниан давным-давно знал бы об этом.

Урд навострил уши. Это что-то новое. Заклинатели камней? Рассеянные дурачки, которые высекают скульптуры и изображения Всевидящего? Художники? Скульпторы? Ему очень хотелось спросить, но он не мог продемонстрировать свою неосведомлённость. Ему нужно больше времени. Сегодня вечером Урду надо вернуться в библиотеку.

– Эльверуа далеко от Равнхова, – ответила Сигра. – И у способностей старого имлинга есть границы. Но это не имеет значения! Слепые или нет, но Равнхов необходимо укротить!

– Равнхов никогда не был кротким, – сказал Лейвлунг Таид.

– И никогда не представлял реальной угрозы, – ответила Нолдхе. – А даже если бы и представлял, то мы всё равно не имели бы права начать кровавую баню. Мы не должны забывать, кто мы!

Урд знал, что её слова запали в сердце многим сидевшим за столом. Превосходно. Настало время для завершающего удара. Жжение в горле усиливалось. Не сейчас!

Он прокашлялся и начал:

– Нет, мы не должны забывать, кто мы, – повторил он. – Знаете… вот я оглядываюсь по сторонам. Я вижу наши имена, написанные золотом. Я вижу стол, который ломится от фруктов, орехов, сыров со всех краёв света и вина лучших лет. Я вижу масляные лампы из золота и бархат на стульях.

Он сделал небольшую паузу, чтобы все успели оглядеться.

– Возможно, этот зал рассказывает о том, кто мы. Состоятельные, спокойные, сытые. Может быть, мы забыли, какими мы были раньше, – он снова встал и бросил на стол рисунок. Он падал, покачиваясь из стороны в сторону, пока не лёг на столешницу между блюдами с фруктами. Все склонились вперёд, чтобы рассмотреть его. Включая Эйр. Он воспользовался возможностью и снова обошёл вокруг стола, пока она была занята.

– Я отыскал этот рисунок в библиотеке. Я хотел узнать больше о наших корнях. Я хотел знать, как жили мой отец и отец моего отца. Я хотел понять, что за место меня пригласили занять. Я стану одним из двенадцати, которые вместе знаменуют собой пакт. Идею. Идею, за которую сражались наши предки. Свободный мир. Безопасный мир. И наши предки посвящали свои жизни этой идее.

Урд бросил взгляд на рисунок, который привлёк всеобщее внимание. На нём был изображён зал, где они находились. Зал Совета. Вокруг стола сидели двенадцать воинов. Позади них парил Ворон. Всевидящий. Больше в зале не было ничего. Лица были размытыми, черты воинов – почти неразличимыми. Но этого и не требовалось. Все, сидевшие за столом, впитали это с молоком матери. Изображения двенадцати воинов, составивших Совет после освобождения мира от слепых. Двенадцать воинов. Двенадцать семей. Их потомки до сего дня заседают в этом зале. Но они носят мантии, не мечи.

– Я и сегодня вижу в этом зале воинов, – продолжал Урд. Он покорил их, и он это знал, чувствовал всеми фибрами своей души. – Я вижу воинов. Но они потеряли свои мечи и утонули в бархате и золоте. Они сыты и довольны. В зале, который однажды был совсем пуст. В зале, который когда-то был оплотом идеи, а не благополучия. Пока мы купаемся в роскоши и лени, Равнхов может уничтожить последние остатки идеи. Когда я вижу этот рисунок, мне хочется плакать. Плакать! Потому что мне придётся рассказывать моим детям, что я сидел за этим столом, когда мы пали.