постепенно наращивает обороты. Собственно, именно после его возвращения больница начинает стремительно развиваться, становится влиятельной и известной. Хотите ознакомиться с полным перечнем заслуг Чхве Чжинтхэ? Можете просто взглянуть на историю больницы.

– А что насчет оставшейся четверки?

– А, да, это я их познакомила. Однажды профессор Чхве зашел ко мне с бумагами – это был его личный проект. Я просмотрела документы и связала его с потенциальными инвесторами. Всех их я знала лично, мы неоднократно встречались на разных мероприятиях. Они поверили, что проект будет удачным, и сочли возможным поддержать исследование профессора деньгами, поскольку являются людьми весьма состоятельными.

Все это Ынсон проговорила бойко, без запинки, словно готовилась заранее.

– И в чем же заключалось исследование?

От вопроса Санъюна женщина ненадолго задумалась, первый раз за все время отвела взгляд, но потом, словно осознав ошибку, снова посмотрела ему в глаза.

– Есть ли правовые основания, по которым я обязана отвечать на этот вопрос?

– Что?

– Это исследование еще не закончено и не опубликовано. Ученый, который вел этот проект, к сожалению, ушел из жизни. Теперь нам нужно думать, как возвращать инвестиции. Я считаю, что в такой ситуации нам нужно сначала дождаться результатов следствия. Кстати, когда люди вложили по миллиарду вон, есть ли у них смысл убивать ученого, если проект еще не закончен? Проще говоря, у нас не было никаких резонов убивать профессора. И вот еще что мне абсолютно непонятно: если вы думаете, что его смерть связана с этим исследованием, разве не лучше было бы проверить алиби у всей нашей пятерки?

Санъюн улыбнулся: «Явно тема для нее больная – аж говорить стала быстрее».

– Алиби мы, конечно, проверим. Но ведь, кроме вас пятерых, могли быть люди, которые хотели бы помешать этой разработке. Поэтому нам нужно понять, в чем ее суть.

– Ну так посмотрите его записи и сами разберитесь. – Женщина явно напряглась, хотя на ее лице еще оставалась вымученная улыбка.

– К сожалению, в доме у профессора не осталось никаких бумаг. Документы, скорее всего, хранились в сейфе, но к моменту обнаружения тел он был пуст.

– Что?! – Ынсон вытаращила глаза.

– Мы не сможем понять намерения человека, похитившего записи, если не узнаем, что в них было. Прошу вас, расскажите об исследовании подробнее. Что ж это за проект такой, куда потребовалось тайно вложить целых пять миллиардов?

У Ынсон сжались кулаки, лицо побелело, от внутренних мыслей зрачки непрерывно двигались. Что же это получается? Кто-то узнал про их тайный проект и забрал результаты исследований? Это точно не ее вкладчики. А кто же тогда? Кто про это знал? Такие мысли метались у нее в голове. В какой-то момент наступила полная тишина. Затем женщина подняла голову, нарушая оцепенение, в которое погрузилась приемная. Ее лицо по-прежнему было бледным, но сжатые кулаки теперь уверенно лежали на коленях. Она твердо и решительно посмотрела Санъюну прямо в глаза:

– Без комментариев.

Чонман шумно вздохнул. Санъюн тоже не смог сдержаться и раздраженно нахмурился. Если свидетель отказывается дать показания, то принудить его к этому они не могут. Но вопрос-то серьезный, поэтому нужно ее убедить. Исчезновение девочки пока было закрытой информацией, но делать нечего.

– Вы ведь знаете, что у профессора была дочь?

– Да.

– Так вот, она похищена, и сейчас ведутся ее поиски.

– Что?!

Ее голос задрожал, глаза расширились от удивления. «Все, она дрогнула, момент упускать нельзя», – подумал Санъюн.

– Объектом исследования являются дети, да?

Казалось, что с губ врача сейчас срывается беззвучный крик: ее рот приоткрылся, взгляд был расфокусирован, и детектив понял, что попал в цель.

– У всех вас есть дети младше трех лет. Это единственное, что объединяет вашу пятерку. И исследование вы проводили на детях. Это же было незаконно? Вы поэтому не хотите о нем рассказывать?

Ынсон не отвечала. Точнее, не могла ответить, настолько она была потрясена.

– Если эти исследования были нелегальными, то даже если вы воспользуетесь правом отказа от дачи показаний, мы все равно потребуем выписать ордер – и тогда уже будем допрашивать вас официально, в рамках следствия.

Санъюн выразительно взглянул женщине в лицо. Было слышно, как Чонман в сторонке напряженно сглотнул слюну.

– Прошу вас, расскажите, что знаете. Мы же можем действовать по ситуации: если даже и было что-то незаконное, то мы не будем трубить об этом по всему миру. Поймите, на кону жизнь ребенка.

Ынсон дрожащими глазами смотрела на Санъюна. Потом, медленно опустив взгляд, наткнулась на семейное фото у себя на столе. О чем она сейчас думает? Какое решение примет? Как врач или как мать, у которой тоже есть дочь и которая тоже боится ее потерять? Вот он, момент истины, определяющий, что одержит верх – разум или душа.

Наконец женщина подняла голову и повторила:

– Без комментариев.

Ее выбор был сделан.

* * *

Возле регистратуры на первом этаже больницы Хегван людей не было. После того как стало известно о смерти ее руководителя, поток посетителей иссяк. Эта большая клиника держалась исключительно на репутации Чхве Чжинтхэ: в ней прямо кожей ощущалось, что он был здесь ключевой фигурой. У скучающих сотрудников удалось выяснить, что совет директоров объявил конкурс на замещение должности управляющего, а пока его не назначили, персонал, конечно, выходит на работу, но дел как таковых у них особо нет. Лечащие врачи, само собой, ведут имеющихся пациентов, кого-то оформляют на выписку, но когда выпишутся все, больница, похоже, совсем опустеет.

В этот раз Санъюн с Чонманом не пошли в административное крыло, а сразу направились к смотровым кабинетам: Юн Чжондо, с которым они встречались в прошлый раз, был сейчас там. Перед смотровой приема никто не ожидал, даже давешней медсестры за столом не наблюдалось – возможно, в отпуск отправили. Полицейские постучались, из кабинета послышалось протяжное «да!», и они открыли дверь. Когда Чжондо увидел, кто к нему зашел, он тут же вскочил с директорского кресла.

– Снова вы?

Санъюну было неудобно, что они его так напугали. Понятно, если человек непричастен к преступлению, то повторный визит полиции не доставит ему никакой радости. Старший инспектор смущенно улыбнулся, а Чонман успокаивающе протянул руки:

– Не волнуйтесь, у нас всего один очень короткий вопрос. И простите, что заранее не предупредили: были чрезвычайные обстоятельства.

Этим вечером закрытое расследование пропажи Рохи будет преобразовано в публичное. Глава оперативного штаба, наверное, проведет брифинг, и до этого времени нужно собрать как можно больше информации.

– Ну ладно, садитесь. – Чжондо подвел их к стульям напротив стола, а сам выглянул в приемную. Казалось, он думал кого-то там увидеть – наверное,