Роза Линдсей очнулась от встряски «суперструнного» режима далеко не сразу.

Маккена спустился к ней и провёл в медотсеке два часа, всем своим видом подчёркивая, что ничего особенного не происходит. Экипаж поддерживал своего капитана чем мог, в том числе и анекдотами, что в общем положительно сказывалось на тонусе больной. Маккена был им весьма благодарен за это, хотя вслух своего отношения к царящей на борту «атмосфере легкомыслия» не высказывал.

– Хочу коньяку, – заявила вдруг Роза после одного из анекдотов, который рассказал Успенский.

Маккена удивленно посмотрел на неё.

– Считайте это женским капризом, – сморщила носик Роза. – Хочу, чтобы закружилась голова. Или у вас на борту нет коньяку?

Маккена повернул голову к появившемуся Терёшину, который добровольно взял на себя обязанности медбрата.

– Найдём, – разулыбался тот. – У Мити где-то была бутылка «Смоленского Олега».

– «Смоленский Олег»? – сделала круглые глаза женщина.

– Очень качественный напиток, – успокоил её драйвер-секунда. – Мы пробовали… – Он виновато посмотрел на Маккену, но тот сделал вид, что не понял. – Чистый – как святая вода, и никаких последствий!

– Неси, алкоголик, – шевельнул железными челюстями Маккена. – Сам не пил, но по отзывам знаю, что этот коньяк очень ценит комиссар.

Воодушевлённый Терёшин исчез и вскоре заявился с бутылкой, на которой переливалась дымчато-голографическая этикетка с надписью: «Смоленский Олег. 2007» и рисунком бородатого меченосца в доспехах.

– Посуда, – напомнил Маккена.

Пилот смущённо почесал в затылке, умчался в кают-компанию и вернулся с тремя пластмассовыми стаканчиками.

– Прошу прощения, это самые маленькие.

– Фрукты, – сказал Маккена.

Терёшин засмущался ещё больше, исчез, как привидение.

Роза тихо засмеялась.

– У вас все члены экипажа такие?

– Какие?

– Непьющие.

Маккена пожал плечами.

– В употреблении алкоголя замечены не были. Вообще удивительно, что Митя пронёс на борт бутылку коньяку. Я с ним потом разберусь.

– Не наказывайте их, они хорошие.

Вернулся второй пилот с блюдом фруктов и орехов.

Налили по глотку коньяка.

– За возвращение, – поднял свой стакан Терёшин.

Маккена сверкнул глазами.

Пилот понял, виновато шмыгнул носом.

– Я имею в виду, что мы справимся.

– Будьте здоровы, – сказал Маккена.

Стаканы сдвинулись.

Роза выпила свою долю, поморщилась. Терёшин подал ей дольку апельсина.

– Ну, как?

– Горько… и странно… огонь течёт внутри живота…

– Сейчас пройдёт, и будет хорошо.

Маккена хотел было пошутить, что хмель ударяет в голову незаметно, зато его последствия заметны, но в это время послышался голос первого пилота:

– Тревога, командир! Снова эта дьявольская тварь!

Мужчины обменялись взглядами.

– Какая упорная! – проговорила Роза невнятно; глаза её заблестели.

– Останься! – бросил Маккена пилоту, метнулся к выходу из отсека.

В рубке выяснилось, что «черепаха», преследовавшая спейсер от самой Оси Зла, вышла к земному кораблю гораздо ближе, чем в прошлый раз. Создавалось впечатление, что она действительно находит спейсер по каким-то следам, хотя, по утверждению земных учёных, никаких следов «суперструнное» преодоление пространства не оставляло.

– Что будем делать, кэп? – осведомился возбуждённый Хржичка. – Не пора ли дать ему по рогам?

– Лучше обойтись без драки, – пробормотал бортинженер.

– Тогда он будет гнаться за нами до тех пор, пока мы не долетим до Солнца.

– Ну и хорошо, там его встретят пограничники.

– А если она приведёт за собой целую армаду «черепах»?

Все одновременно посмотрели на капитана.

Маккена думал, взвешивая решение.

– Отступаем в крайнем случае. Приготовиться к бою!

Члены экипажа закрылись в коконах защиты.

Маккена сделал то же самое, нацепил эмскан, позволяющий управлять техническими системами корабля в ручном режиме.

«Черепаха» приблизилась, показав целый пучок «щупалец». Намерения преследователя были предельно ясны.

– Вацлав, манёвр!

«Ра» стремительно завалился влево по ходу движения, сделал красивую петлю, возносясь над «черепахой».

Маккена поймал в визирные метки нашлемного целеуказателя тело «черепахи» и выстрелил, сразу используя самое мощное оружие спейсера.

Разряд «суслика» был точен.

Лобовой бугор «черепахи» вскипел фонтанчиками пара. Фонтанчики развернулись «капустными листьями» и застыли. «Черепаха» сбавила скорость. Сверкнули две-три молнии, выпущенные в белый свет, не прицельно, словно у космического охотника отказали все прицелы.

Маккена выстрелил ещё раз.

«Черепаха» странным образом изогнулась как живая, превратилась в конгломерат встопорщенных «капустных листьев». Слим-модулятор продолжал исправно деформировать вакуум, а вместе с ним и заключённые в нём материальные объекты.

– Это тебе не мелочь по карманам тырить! – злорадно проговорил появившийся в рубке Терёшин, снова вспомнив одно из старинных выражений.

– Ты что здесь делаешь?! – оглянулся на него Маккена.

Пилот исчез.

– Вацлав, старт!

– Глубина оверспейса?

– Четырнадцать тысяч! Без разрыва!

– Понял. Держитесь!

«Ра» ещё какое-то время мчался к звёздам спирального рукава, таща за собой, как на буксире, гору «капустных листьев» преследователя, тщательно прицелился и нырнул в созданную им же «трещину» в пространстве.

Последней мыслью членов экипажа была мысль: не попусти, господи!

Маккена же подумал о Розе, надеясь, что кривые дорожки кончились, они выйдут к Солнцу и земные врачи спасут эксперта.

Полицейские, занявшиеся расследованием обстоятельств взрыва в квартире Руслана, ушли через два часа. Никаких выводов они не сделали. Кто и зачем установил на двери квартиры взрывное устройство, осталось невыясненным. Сам Руслан имел кое-какие предположения, но делиться ими с полицейскими не стал. Тот, кто сделал попытку ликвидировать инспектора, действовал исключительно осторожно, умело, профессионально. Спасла Руслана только интуиция.

Видеокамеры системы охраны жилой башни не зафиксировали ни одного подозрительного человека. Если не считать мелькнувшей у входа на горизонт женщины, похожей на Ярославу. Но Руслан не поверил своим глазам, когда ему показали видеозапись, хотя и отложил сей странный факт в памяти. Ярославе нечего было делать на Земле, да ещё в доме своего бывшего мужа. Тем более что гостья была брюнеткой, а Ярослава – шатенкой.