– Геннадий Васильевич, – представился в ответ Гусев.

– Анна Феофановна, – представилась и красавица.

– Хорошо звучит, – похвалил я девушку и открыл перед ней дверь машины.

Гусев сидел впереди, в основном вполоборота, а я – рядом с Анной, и, признаться, пушил перед ней хвост. Надо сказать, она принимала мои комплименты и лёгкие ухаживания вполне благосклонно. Водитель, узнав, куда ехать, направился к выезду из города; правда, пришлось показывать дорогу: он не москвич и местности не знал. Сам я общался с корреспондентами. Подтвердил, что всё напечатанное в «Комсомолке» – правда, и сказал, что сегодня последняя, седьмая статья обо мне выйти должна. Они стали задавать вопросы по моей биографии, про порванный комсомольский билет и корочки кандидата в члены партии, ну и о том, кто порвал: пусть страна знает своих героев. Насчёт восстановления документов я думал, да всё некогда было, в ближайшее время обязательно займусь, комиссар корпуса обещал похлопотать. Вот так мы и общались, корреспонденты конспектировали, а я изредка отвлекался, объясняя водителю, куда ехать.

– А вы меня так и не вспомнили? – спросила Пархоменко.

– Анна, прелесть моя, ну как вас можно забыть? Конечно, помню. Я вас ещё на вокзале Белостока приметил, а потом случайно в лесу повстречал, когда на выстрелы прибежал.

– Расскажите, как вы спасли нашу Анну, она об этом не очень охотно рассказывает, – сказал Гусев.

– Неприятные воспоминания, – заметила девушка.

Кивнув, я довольно красочно всё рассказал, обойдя вниманием только то, что девушка была обнажена. Сказал, что в порванном платье была. Оказалось, в моём рассказе и для неё многое было внове.

Потом зашёл разговор о цели поездки. Я объяснил, что являюсь единственным посредником для передачи всего того, что было отбито у немцев, шокировав обоих журналистов. Ну а что, с меня расписки о неразглашении не брали; может, для этого начальник Особого отдела корпуса и хотел со мной встретиться, да не успел. На этом мы интервью закончили.

На перекрёстке никого не было, мы проехали дальше, пока я не велел водителю остановиться. Дорога ныряла в лес и была плохо укатанной, разбитой, с лужами. Уверен, дальше поедем – сядем. Да нам туда и не нужно. Я велел водителю и пассажирам ожидать меня в машине, пообещав, что технику они увидят, но сначала я должен убедиться, что всё на месте. Взор показывал, что две машины слежки, которые я приметил ещё при выезде из части (сбросить хвост я и не пытался), остановились метрах в семистах за поворотом под прикрытием кустарника. Один из соглядатаев вышел из машины и наблюдал за нами в бинокль.

Пройдя вдоль опушки, я стал доставать грузовики, в кузовах которых стояли зенитные пулемёты: и счетверённые, и крупнокалиберные. Выстроил их ровненько в линеечку. После этого вернулся за корреспондентами. На машине сюда не проехать – встанет, а пешком недалеко. Привёл их на место и дал полюбоваться военной техникой, после чего мы сделали несколько общих фотографий на служебный фотоаппарат Гусева. Вернувшись к машине, покатили к перекрёстку. Там нас уже ждали два ЗИС-а с тремя десятками бойцов в кузовах. Машина остановилась, и я вышел. Пока водитель разворачивал «эмку», разбрызгивая грязь из-под колёс (тут, видимо, дожди недавно прошли, а вот в Москве было сухо), я подошёл к грузовикам.

– Капитан Волгин, – представился идущий мне навстречу старший командир, протягивая руку.

– Техник-интендант Гусаров.

– Да, нам сообщили, да и по фотографиям в газетах узнать можно. У нас этими статьями зачитываются.

– Приятно слышать. Время тратить не будем, поедем. Технику уже перегнали, получите, и я домой поеду, спать очень хочу. Больше суток на ногах. У меня вообще-то свободное время, отгул дали, да вот вызвали.

– Понял, задерживать не будем.

Он направился к своей машине, а я подошёл к «эмке». Так мы проехали километра два до леса. Тут я покинул легковушку, вскочил на подножку со стороны водителя передового грузовика и стал показывать, куда ехать. Хрустя кустарником, тот проложил дорогу, за ним, аккуратно двигаясь, следовала вторая машина, и вскоре мы выехали на небольшую поляну, окружённую кустарником.

– Отлично, – с удовольствием осматривая технику, сказал капитан. – Думаю, успеем перегнать в Москву и загнать на платформы эшелонов. Они все на ходу?

– Мне сказали, что да, но лично я не проверял, – ответил я. – Давайте проверим, заодно всё примете.

– Так и сделаем.

Капитан распределил бойцов, которые оказались водителями, по машинам, и те начали проверять технику и готовить её к выезду. У двух машин скаты оказались спущены, в кабинах трёх нашли винтовки, что вызвало удивление. Я объяснил, что машины не осматривали, пригнав от немцев, так что там могут быть ещё сюрпризы, пусть будут внимательны. Сами зенитки оказались в порядке, их проверкой занимались два сержанта и лейтенант. Семь зениток были заряжены: нажми на спуск, и те сработают. Их разрядили. Да и чистки все они требовали, видно было, что после стрельбы ими не занимались. Принимающих это не сильно расстроило, главное, что всё в порядке. Все грузовики уже тарахтели на холостом ходу, баки оказались не пустыми, да и в кузове одного из грузовиков, на котором приехали принимающие, была бочка с топливом. Видимо, на всякий случай.

Распрощавшись с капитаном, который выводил машины на дорогу, я с корреспондентами вернулся к нашей машине, и мы поехали в столицу. Сотрудники «Пионерской правды» тоже присутствовали при передаче техники: мы позировали, а они снимки делали. Капитан хвост распушил перед Анной, но я намёком дал понять, что место занято. Тот понимающе улыбнулся и отступил. На Анну я глаз положил, так что будем брать крепость, пока та не выкинет белый флаг.

Когда мы вернулись в город, уже начало темнеть. Гусев вышёл у редакции газеты, а Анна после долгих уговоров (мне кажется, она играла, а сама была не прочь провести время в неплохой компании) согласилась на приятный вечер. Мы завезли её домой переодеться, а меня водитель доставил ко мне на квартиру. Я предупредил управдома, что не уехал, поскольку моя часть формируется и пополняется тут, в Москве, сорвал бумажку (дверь уже опечатали), вошёл и направился в ванную. Принял душ, сменил нательное бельё, форму почистил и выгладил, сапоги надраил. После этого, спустившись вниз, разбудил задремавшего в машине водителя и велел ему везти меня за девушкой. В пути сунул ему пару черноморских рыбёшек, пусть посолится. Водитель обрадовался: он был, оказывается, большим любителем этого дела.

Анна спустилась к нам, как только машина посигналила, и мы поехали в ресторан. В городе царило затемнение, поэтому ехали на подфарниках. Я выбрал «Метрополь», тут было неплохо. Сунул швейцару банкноту, и нас проводили к свободному столику, а найти их в такое время довольно сложно. Девушка вела себя на удивление свободно; видимо, подобная ситуация была ей не внове. Ух, надеюсь, она не гулёна какая, шалавой её язык не повернётся назвать, слишком красива. Сделали заказ и стали ожидать. Вскоре принесли лёгкое вино для Анны и лимонад мне. Я пояснил, что не любитель спиртного, да и если выпью, меня мгновенно развезёт с усталости и недосыпу. Она спокойно приняла мои объяснения.