Она подошла к первой коробке, из-под лазерного принтера. За ней были другие, большие и маленькие, подписанные фломастером: «Карманные издания», «Домашнее белье», «Детская одежда», «Обувь», «Игрушки», «Архив»… одна из коробок вообще оказалась пустой. Но вдруг ее внимание привлекла надпись: «Фотоальбомы».

Квентин говорил, что его семейные фотографии потерялись во время переезда.

Но вот же они, фотографии, перед ней.

Коробка была небольшой, но тяжелой. Она оттащила ее к лестнице и спустила по ступеням. Внизу она отклеила скотч, которым была замотана коробка, и увидела целый ряд альбомов в черных с позолотой обложках. Леа взяла первый попавшийся. Он был посвящен свадьбе родителей Квентина. Она быстро перелистала страницы с незнакомыми и неинтересными ей лицами.

Потом взяла другой. Он начинался с рождения Квентина. Красивый розовый младенец лучился счастьем. Перелистывая страницы, Леа была поражена радостью, которая исходила от фотографий. Окружавшие новорожденного люди ликовали так, словно они отмечали рождение Мессии. Даже врач и медсестра, принимавшие роды, гордо позировали с Квентином. Может, у родителей были сложности с рождением ребенка и они считали его появление чудом? Квентин ей об этом ничего не рассказывал. Он становился очень скрытным, когда речь заходила о его семье и особенно о детстве.

Он был на сотнях фотографий, сделанных под всеми возможными ракурсами. Снимки заполняли несколько альбомов. Первые шаги, первое Рождество, первый день рождения, первые мгновения всего того, из чего состояло его детство, – все было собрано в этой коробке. Сидя на полу посреди коридора, Леа перелистывала страницы прошлого своего друга, недоумевая, почему он никогда не позировал со своими родителями, которые на этих снимках ограничивались лишь второстепенными ролями.

Она стала просматривать другие альбомы, в которых была увековечена юность Квентина. Здесь он тоже был единственной звездой. Леа задумалась. Зачем все эти моменты счастья сослали на чердак вместе со старым бельем и пожелтевшими от влаги и времени архивами? Почему Квентин соврал ей, что альбомы потеряны, в то время как в них нет ничего компрометирующего? Что они скрывают?

Прикидывая и так и эдак, Леа пришла к странной гипотезе. А что, если снимки напоминают им о чем-то, о чем они хотят забыть? Что, если объектив специально наводили на Квентина, чтобы не замечать ничего, кроме него? Как будто рядом был кто-то, чьим присутствием специально старались пренебречь?

Не успела эта мысль оформиться у нее в голове, как Леа поежилась. И только потом она почувствовала связь между невидимкой на фотографиях и невидимкой, живущей в доме.

Где-то на этих фотографиях было невидимое чудовище. То, что бродило сейчас по дому.

Леа потащила коробку по коридору, словно слаломист, объезжая камни, и укрылась в комнате Квентина. Ее бойфренд там еще ни разу не спал, но комната была подготовлена для проживания. Она закрыла за собой дверь, повернув ключ в замке. После этой находки к ней вернулся страх.

Она вновь открыла альбомы и стала искать зацепки. Наверняка было что-то такое, что не попало в поле зрения фотографа, но попало в объектив. Как тот силуэт возле библиотеки, снятый на аппарат Мари.

Леа нашла себе новое занятие, которое должно было развлекать ее те несколько часов, что ей осталось провести в этом доме. Она разложила альбомы на полу спальни и стала изучать задний план, приглядываясь к теням, отражениям, подозрительным фигурам, которые могли случайно попасть в объектив, наведенный на улыбающегося младенца.

Наконец ее упорство было вознаграждено.

– Блин, а это что?

На одном из снимков Квентин задувал шесть свечей, воткнутых в большой разноцветный торт. На стол была вывалена гора подарков. Слишком перегруженная композиция снимка отвлекала от одной детали – отражения на створке окна, распахнутого позади маленького Квентина.

Леа вскочила и бросилась в кабинет. В ящиках со всякой всячиной она нашла лупу.

Она вернулась в спальню, забыв запереть дверь, торопясь и волнуясь, словно археолог, нашедший иероглиф на саркофаге. Только живот ее скрутило от страха.

Она встала на колени перед альбомом и навела лупу на отражение в стекле за Квентином. Лупа подтвердила ее опасения. Она в ужасе застыла. На снимке виднелось перекошенное лицо. Сомнений не было: в комнате, где Квентин праздновал свое шестилетие, находилось какое-то чудовище. Может, это был человек в неуместной маске, способной напугать ребенка, а может, это просто был урод, которого стыдились. День рождения Квентина не приходится на Хеллоуин, так что вряд ли кому-то приспичило переодеться в монстра.

Вторая гипотеза выходила более убедительной: на праздник был приглашен урод в медицинском смысле этого слова, то есть живой человек с серьезными физическими отклонениями.

Неужели у Квентина есть старший брат?

Возможно.

Это многое бы объяснило. Нарочитое отсутствие этого ребенка на семейных фотографиях. Ликование родителей при рождении «нормального» младенца. Тайна, которой Квентин окутывал свое прошлое. Альбомы с фотографиями, отправленные на чердак, чтобы уничтожить плохие воспоминания, неизбежно связанные с хорошими. Решение родителей поселиться в этом уединенном месте.

Возможно, монстр жил здесь с рождения. Его держали вдали от всех на овчарне у бабушки и дедушки. Странный гость, которого Квентин заметил у холодильника, когда был маленький, мог быть его больным братом, которого от него скрывали в детстве.

Леа стала додумывать свою мысль вслух, стараясь придать ей больше веса. Как в пьесе Шекспира.

– Камеры в этом доме поставили, чтобы следить не за произведениями искусства, а за кем-то, кто живет здесь и у кого может сорвать крышу!

И вот монстр против них ополчился. Почему? Может, он испугался всех этих людей, которые вторглись в его жизненное пространство? Может, он всерьез воспринял их страшные розыгрыши? Или мстил? Что сделал он с ее товарищами после того, как напугал? Запер где-то? Убил? Похоронил заживо?

Леа посмотрела на едва прикрытую дверь. Она помнила, что оставляла ее широко открытой. Выброс адреналина заставил ее подскочить.

Кто-то прикрыл дверь.

Кто-то незаметно за ней наблюдал.

Леа вышла из спальни, готовая столкнуться с монстром.

Она никого не нашла, но ее внимание привлекло что-то странное в конце коридора. Съежившись в темноте, это что-то издавало глухой звук. Леа, как обычно, заколебалась. Убежать? Времени на раздумья не оставалось. Когда существо распрямилось, было слишком поздно.

Текетекетекетекетекетекетекетекетекетекетекете!

Девочка резко побежала на Леа и остановилась прямо перед ней.

– Я красивая? – спросила она голосом, заглушенным маской, скрывавшей нижнюю половину ее лица.

Леа не могла ничего ответить.