— Это на нужды приюта. Я как раз пообещал вашему священнику.

— Спасибо, Павел Филиппович, — ответила Серафима, забирая деньги из моих рук, и пряча их в верхний ящик стола. — Приезжайте с отцом в следующий раз. Прочитаете лекцию о том, что нужно соблюдать закон, иначе можно попасть в острог.

— Постараюсь, — ответил я, хотя, признаться честно, вовсе не желал, чтобы мой портрет висел в комнате для покаяния, в компании изображения отца и лика Искупителя. Развернулся и направился к выходу. Уже у двери остановился, обернулся и осторожно уточнил:

— Да, совсем забыл. У Леночки же синий цвет силы?

— Искупитель с вами, Павел Филиппович, — всплеснула руками Серафима. — Белый, целительский.

— Да, точно, — рассеянно ответил я. — Как я мог перепутать? Ну, до свидания ма… Серафима.

С этими словами я открыл дверь и вышел из кабинета.

Кое-что о воспитании послушных подданных

Я вышел с территории храма и сел в машину. Откинулся на спинку сиденья и задумался, подводя итоги разговора с настоятельницей. Итак, оказалось, что Райская, скорее всего, связана с убийцей. Вряд ли она стала жертвой для того, чтобы потом ожить в нужный момент. Хотя, может быть, тайна родителей и стала для девочки отправной точкой путешествия за грань? Но зачем тогда было врать Серафиме про то, что она работает в лекарне? Для красивого словца или чтобы вызвать доверие старой женщины.

Нет, вряд ли Райская умирала. Просто нашла мать-актрису, и через нее уже узнала имя отца. Которым вероятно и оказался мимик-психопат. Эх, жаль что Серафима не проболталась и не назвала имени той актрисы.

А может быть я уже начал параноить и везде вижу след мастера иллюзий. Вот и вписал девочку в подозреваемые только потому, что у нее белая сила и родная мать когда-то была актрисой. Может, и впрямь она стеснялась своей профессии и не стала говорить настоятельнице правду.

Так или иначе, теперь Райская была моей единственной ниточкой к маньяку. Но Иванов без доказательств не станет ее даже задерживать. А доказательств кроме взятого интервью у "мертвой невесты", поисков девочкой родителей, и наличием у нее белой силы, у меня не было.

— О чем задумались, вашество?

Голос Фомы вырвал меня из размышлений. И я взглянул на водителя:

— Да так. Про журналистку.

— Та, что возила вас в монастырь?

— Она.

— И что с ней не так? — удивился слуга.

— В том то и дело, что все так, — вздохнул я. — Кроме небольших нюансов.

Разговор прервал зазвонивший в кармане телефон. Я вытащил аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Райской. Удивлённо поднял бровь, но нажал на кнопку приёма вызова:

— У аппарата.

— Добрый вечер, мастер Чехов, — послышался в динамике взволнованный голос девушки. — Уж простите, но, к сожалению, сегодняшнюю встречу придется перенести.

— Вот как? — удивился я. — И почему же?

Райская вздохнула:

— Этим вечером было совещание, на котором главный редактор сообщил, что где-то в одной глухой деревне на болотах, на границе Новгородского и Петроградского княжеств происходит что-то непонятное. Жандармы арестовали целую секту, которая поклонялась болотному богу. Сами понимаете, такая статья куда важнее, чем про давно пропавших актрис, которых уже никто не вспомнит.

— И когда же вы выезжаете? — живо поинтересовался я.

— Уже в дороге, — с сожалением произнесла Райская. — И очень надеюсь приехать на место до ночи.

На заднем плане и правда слышался звук заведенного двигателя и приглушенная музыка из радиоприемника.

— Хорошо. Давайте встретимся после того, как вы вернетесь. Очень уж интересное выходит дело с этими актрисами. Пропадали где-то, а потом вдруг явились.

— С радостью, Павел Филиппович, — ответила журналистка. — До встречи.

— До встречи, — произнес я и нажал на отбой вызова. Откинулся на спинку кресла, задумчиво принялся вертеть в руках телефон.

А вдруг Райская узнала, что я был в приюте и говорил с настоятельницей. Скорее всего, Серафима позвонила ей сразу после того, как я вышел из кабинета. Если все так, то журналистка сбежала из города. И тем самым подтвердила мою теорию. А в розыск ее заявить невозможно. Иванов не станет искать ее для допроса на основании моих догадок.

Из ниточек, за которые можно потянуть, остался только салон аренды авто и таинственный лекарь, который помогает серийному убийце. А, ещё таблетки, которые оказались на столе убитой Оксаны. И я обернулся было к Фоме, но в закрытое стекло боковой двери авто постучали. Резкий звук заставил меня вздрогнуть.

У машины, склонившись к окну, стоял, улыбаясь Стас Зимин собственной персоной.

Я открыл дверь, пристально рассматривая кустодия.

— Добрый вечер, Павел Филиппович, — прохрипел Зимин. — Не могли бы вы уделить мне буквально минуту внимания?

— Зачем?

Брови Зимина на секунду дрогнули от удивления. Но кустодий смог сохранить хладнокровие:

— Поговорить о создателе нашем, Искупителе, как любят вещать представители религиозных, запрещенных Синодом сект. Знаете ли вы его истинное имя, господин Чехов?

— Прошу, избавьте меня от этих разговоров, — вздохнул я.

— Двадцать минут я буду рассказывать вам о том, как Искупитель творил чудеса, а потом буду просить пожертвовать мне квартиру на нужды секты.

— Ага, — кивнул я. — Об Искупителе.

— Почти, — ответил кустодий. — Объект нашего разговора тоже обладает белой силой.

Я вышел из салона, и Стас указал в сторону темной машины:

— Идёмте.

Но я мешкал, пристально рассматривая старого знакомого. Зимин понимающе усмехнулся и протянул:

— Понимаю ваши подозрения. Открою вам тайну, Павел Филиппович. Даже легенды иллюзий не умеют сохранять личину, когда ему причиняют острую физическую боль.

Это я уже знал. Вспомнились слова уволенного модиста о том, что маскировка нарушилась, когда он случайно уколол мимика иглой. Зимин же достал из кармана небольшой складной нож, открыл его и полоснул по тыльной стороне ладони. На коже выступила кровь. Уголки губ кустодия слегка дрогнули от боли, но в целом образ бритого бойца не изменился:

— Ну? Я прошел проверку? — с улыбкой уточнил Стас, складывая нож и убирая его в карман.

— Теперь да, — ответил я. — Уж простите, но слишком много странностей происходит рядом со мной в последние несколько дней.

— Понимаю, — ответил Зимин. — Везде мимики мерещатся. Теперь мы можем пройти к машине и поговорить? Тем более, думаю, что беседа пойдет на пользу нам обоим.

— Охотно, — ответил я и обернулся к сидевшему в машине Фоме:

— Поезжай домой. Думаю, мастер Зимин доставит меня в офис. Так, мастер Зимин?

— Конечно, — подтвердил Стас. — На крайний случай дам монетку на трамвай.

— Чего? — нахмурился мой помощник.

— Все в порядке, — усмехнулся я.

— Как скажете, вашество, — ответил слуга. Я закрыл дверь, и "Империал" выехал на дорогу. Мы же