Когда Хант и Настя стали спускаться по лестнице, девушка почувствовала на себе взгляд Рэма. Мужчина смотрел на нее немигающим взором, в нем было столько надежды, надежды на чудо.

Но вот, пара спустилась, и хозяин дома отдал приказ.

– Раз все в сборе можно и за Мией подниматься. Носильщики, она находится на третьем этаже, пятая дверь. На ней нарисованы золотая лилия и бабочки.

Бравые ребятки быстро схватили носилки и уже хотели было подниматься по лестнице. Но, видимо, кто-то слишком поспешил, запнулся и выронил носилки по пути. Они с грохотом ударились.

– Балда, ты как?! Идти сможешь? – спросил один из носильщиков другого.

Второй жестами показал, что все нормально и добавил – «А что с инвентарем? Он нам еще понадобится».

– Носилки целы, – ответил третий.

Только после этого Настя заметила, что парней носильщиков было 4. Вторая пара подстраховывала основных несущих.

– Давай я понесу их, – предложил все тот же третий парень.

– Носилки не понадобятся, – сказал тихий женский голосок откуда-то сверху, – я сама дойду до храма.

Внезапно все стихло. Казалось, что Рэм и его слуги забыли, как дышать. А меж тем, по лестнице тихо и аккуратно спускалась Мия.

Да, видно было, что девушка еще слаба. На ее лице прочно засели глубокие синяки. Но девушка уже вполне свободно могла сам ходить!

– Отец, я себя намного лучше чувствую. Болезнь спала. И, как видишь, я вполне могу дойти до храма сама – добавила Мия, обращаясь к Рэму и ошарашенной ее появлением публике.

Девушка шла, пошатываясь, осторожно переставляя свои миниатюрные ножки и опираясь на перила лестницы.

Одета она была в легкое белое, «а-ля греческое», платье на одно плечо. На голом ее плече «отдыхала» бриллиантовая змея— она обвила ее руку, а голову положила на хрупкое девичье плечико.

Темные волосы были причесаны и уложены в красивую прическу. Половина локонов была собрана сверху, как и у Анастасии.

«Какие красивые локоны, – подумала Настя, – не то что было ночью, какое-то воронье гнездо на подушке».

И тут до Насти стало доходить, что быть может это вовсе и не сон был. И она действительно освободила Зименею и помогла Мие, вытащив и оттащив ее душу, от Грани подальше.

И в подтверждении своих мыслей девушка увидела, что бриллиантовая змея слегка зашевелилась на руке у девушки, сделав еле заметные движения хвостом и головой. Будто незаметно поприветствовав Настю.

Впрочем, этого никто не заметил, кроме Насти. Все смотрели на Мию. Ее отец подбежал и обнял свое дитя. Он сиял и целовал в обе щеки своего ребенка.

– Доченька, ты справилась! Ты действительно истинно верховная жрица!

– Папа, я была не одна. Мне помогала Зименея, – но отец словно и не слышал ее слов.

Он был ошарашен тем, что она сумела выжить. Он лишь обнимал своего ребенка, которого уже и не надеялся увидеть живым.

– Да, да, зименея… – пробубнил он себе под нос.

– Да! Зименея! – девушка неожиданно оттолкнула отца, – она самая, хоть ты и отрекся и уже не веришь в ее силы. Но она помогла мне! И мне нужно срочно в Храм!!! Папа! Все в силе? Все должны собраться в Храме. Я не уйду за Грань, как мама, обещаю. Но другим тоже надо помочь…

– Но ты еле стоишь на ногах, – хотело было возразить Рэм.

– Она права – встряла в их разговор Настя, – не волнуйтесь, самое страшное в ее случае уже позади, – девушка постаралась изменить свой голос, чтобы окружающие поверили, что это через нее говорит Зименея.

Ее мини-спектакль сделал свое дело. Рэм тяжело вздохнул. Он знал, что ее своенравную девочку не исправишь. Мужчина обнял своего ребенка и подставил локоть для руки дочери. И обреченно лишь сказал – «Идем».

Хант подошел к Насте совсем близко и шепнул ей на ухо – «Так вот как ты чудила этой ночью». Мужчина знал, какой в действительности голос у Зименеи. И после, также галантно предоставил свой локоть для руки своей пассии. Их пара направилась за отцом и дочерью, в Храм Великой Врачевательницы.

Процессия уже подходила к двери особняка, как Настя вдруг развернулась и спросила у Мии:

– А у тебя в гардеробе есть перчатки? Они нам понадобятся…

– Была парочка, – ответила Мия с сомнением в голосе.

– Где они лежат?

– Наверное, наверху в шкафу в корзинке с розовой лентой.

– Хорошо. Ждите. Я скоро, – Настя освободила свою руку из-под локтя Ханта и стремглав побежала наверх.

Только было и видно, отблески ее голубой юбки. Сначала она забежала к себе, где нашла среди своих новоприобретенных вещей симпатичные черные кружевные перчатки, а потом побежала в спальню к Мии. Не сразу, но девушка нашла нужную корзинку. Здесь была пара перчаток – тонких кружевных. Элегантные белые и синие с изысканной вышивкой из камней.

Также стремглав, девушка побежала вниз. Где ее ждали ничего не понимающие мужчины и Мия.

– Все!!! Идем! – сказала, слегка запыхавшись, Настя и приложила палец к губам Ханта, – ни о чем не спрашивай, так надо.

И они пошли своим ходом к храму Зименеи, через весь город, где то и дело слышались рыдания, стоны, всхлипывания. По пути их несколько раз обогнали четверки носильщиков, которые относили в храм больных, не способных передвигаться.

Но рыдания и причитания быстро стихали, едва кто-то видел, гордо вышагивающего Рэма, который нежно и аккуратно вел под ручку свою дочь.

Со стороны казалось, что отец и дочь вышли на прогулку по своему любимому городу. И пригласили с собой своих друзей – Ханта Сиорского и его спутницу. Так вальяжно и неспешно вышагивали они.

А не то что, градоначальник ведет последнюю верховную жрицу «на убой». И все кругом прощаются с родными и близкими, которых больше не увидят. И рыдания залили весь город.

А эти двое шли. Будто и не было эпидемии выкосившей полгорода. Отец, что вел свою дочь «на работу» для проведения очередного целительного ритуала. Как это бывало раньше.

– Это что, Мия? Верховная жрица?

– Она, что жива? Она здорова!!! – то и дело стало доноситься то тут, то там.

К тому моменту, когда они дошли до храма Зименеи, город радостно забурлил, переваривая новость о выздоровлении верховной. В сердцах оставшихся жителей зародилась надежда на спасение. И на то, что они все же увидят еще раз своих родных и близких.

Возле величественного сооружения (храма) четверка остановилась. Здесь царила тишина. Двери были закрыты, и, когда-то витражные, окна стояли наспех заколоченными досками.

Кто-то отчаянный, потерявший свою родную душу, недавно разбил прекрасные витражные окна,