– Для начала нужно оставить коней, – сказал Генри и тронул ее локоть, чтобы показать, что он все понял. – Они устали. Туда, куда мы идем, они нас доставить не смогут, да и в скалах от них пользы нет, только ноги переломают. А уж обратно как-нибудь доберемся.

Эдвард кивнул и повел Болдера в сторону конюшни. Он был, кажется, согласен на все, только бы Генри не заставил его остаться.

Последний раз Генри видел этот длинный сарай с резной крышей всего три дня назад, но с тех пор тут кое-что изменилось. Снаружи вся конюшня была разрисована мелом: от земли к крыше тянулись раскидистые белые деревья, на ветках которых сидели невиданные птицы и звери. Рисунки были неуклюжими, но почему-то все равно прекрасными. Настоящими.

– Кажется, у нашего конюха дар живописца, – уважительно пробормотал Эдвард, кивая на старую шляпу, лежащую у двери.

В конюшне было тепло, неразличимые в темноте лошади уютно хрустели сеном. Эдвард завел Болдера в деревянный загон, показал Генри, куда отвести Снежка, и оба молча начали расседлывать животных.

На прощание Генри погладил Снежка по носу, а тот принялся жевать воротник его куртки. Генри решил считать это знаком дружеского расположения, кое-как вытянул ткань из крепких лошадиных челюстей и пошел к выходу. Он не думал, что будет скучать по коню, который три дня назад норовил сломать ему шею, но начал скучать, еще не дойдя до двери.

Эдвард переживал разлуку с Болдером вполне достойно – стоял снаружи и пинал камни. И Генри понял, что осталось сделать только одно, прежде чем идти дальше. Он поднял с земли оставленный конюхом кусок мела и большими буквами написал на той стене, которая еще не была покрыта рисунками: «Папа, я жив и скоро вернусь домой». Король наверняка был бы рад получить от сына какую-нибудь весть, хотя, судя по гримасе, которую скорчил Эдвард, тот в этом сомневался.

– Ну, а вот теперь пора. – Генри прокашлялся и позвал: – Алфорд!

Лотта, сидевшая на скамейке около двери конюшни, тихо взвизгнула и прижала руки ко рту. К появлению людей из воздуха она не привыкла.

– А, вы уже вернулись? – добродушно спросил Алфорд. На этот раз руки у него были покрыты чем-то тягучим, вроде светлой мягкой глины. – Вот, помогаю булочнику с его первым удачным тестом. Рад, что моя помощь не понадобилась. Приятно тебя видеть, Генри, но мне уже пора.

– Стой! – выпалил Генри. – Помощь как раз нужна. Это и есть наше безвыходное положение.

Алфорд с сомнением посмотрел на ярко освещенный дворец, но все же сказал:

– Ну что ж, тогда внимательно слушаю.

– Я уверен, что ты не знаешь имени моего отца, – с нажимом проговорил Генри, – но вдруг ты сможешь перенести нас туда, где он сейчас?

Алфорд вытаращил глаза.

– Но… – слабо начал он.

– Конечно, ты не знаешь, кто он, – повторил Генри, надеясь, что до Алфорда дойдет: нельзя, чтобы Эдвард узнал правду. – Но ты обещал помочь. Всего раз. Дальше справимся сами.

Алфорд долго молчал, задумчиво вытирая руки о свою длинную одежку.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – наконец сказал он. – Я догадываюсь, где его искать, но внутрь проникнуть не смогу – сам знаешь кто поставил защиту от волшебников.

Генри почувствовал укол разочарования. Почему-то он надеялся, что отец вернулся в их дом около Хейверхилла, но, кажется, Алфорд имел в виду какое-то другое убежище. Хуже всего было то, что защитить это место от таких же, как она, могла только Джоанна, злобная подружка отца, с которой Генри уж точно не хотел бы встретиться снова.

– Тогда перенеси нас так близко, как сможешь, – твердо произнес Генри.

Еще минуту Алфорд смотрел на него, как взрослый медведь смотрел бы на медвежонка, который заявил, что хочет один прогуляться по лесу. А потом со вздохом протянул ему ладонь:

– Хватайтесь.

Эдвард тут же взял за руки Лотту и Генри, а тот свободной рукой ухватился за Алфорда. Он собирался взглянуть на дворец, чтобы запомнить его таким прекрасным на случай, если они не вернутся, – чем больше времени Генри проводил с людьми, тем больше его тянуло на всякую чувствительную ерунду, – но не успел. В последний раз он путешествовал с волшебником, когда Тис вытащил его из Башни загадок, и успел подзабыть это чувство: когда землю словно выдергивают из-под ног, воздух со всей силы толкает тебя в грудь, и вот ты уже неизвестно где.

Не успев даже открыть глаза, Генри понял, что место, куда они попали, приятным не назовешь. Холод обжег легкие, мокрая одежда тут же промерзла насквозь. Вокруг тянулся лес, покрытый снегом, но совершенно непохожий на леса Хейверхилла: там сосны доставали до неба, а здесь деревья были хоть и хвойные, но приземистые и мелкие. Алфорд сразу исчез: кажется, он не хотел ни секунды оставаться поблизости от Джоанны и Освальда.

– Думаю, мы далеко на северо-востоке. Это самая холодная часть королевства, – слабо проговорил Эдвард.

Они с Лоттой стояли рядом, пошатываясь и дрожа. Генри так и не понял, что понравилось им меньше: волшебник как средство передвижения или место, где они оказались. Снег тут доходил до колена, нужно было срочно куда-то двигаться, пока они не отморозили мокрые ноги, – вот только ничего похожего на жилье вокруг не обнаружилось.

– Идем вон туда, – объявил Генри, изо всех сил стараясь, чтобы голос не трясся от холода, и пошел вверх по склону.

Это было сложнее, чем идти вниз, но он вдруг вспомнил, что сказал ему когда-то отец. В детстве Генри спросил, почему они не построили свою хижину ниже по склону или в ущелье, где было бы не так холодно, а отец сказал: «Лучшие дома – те, что расположены на самых высоких точках местности. Из них всегда увидишь непрошеных гостей».

Генри шел первым, пытаясь не прислушиваться к тому, как стучат у Эдварда зубы и как подол платья Лотты звенит ото льда, когда она приподнимает его, чтобы не мешал идти. Алфорд их сюда перенес не просто так, и даже если наверху дома не окажется, они хотя бы смогут осмотреть окрестности.

Но дом все же нашелся: плотные ряды кряжистых елок вдруг расступились, а за ними, на вершине заснеженного холма, обнаружилось большое двухэтажное жилище. Оно наверняка было старинным: витая труба дымохода, двери с кованым узором, – но Генри, глядя на него, понял, что не все древние мастера были любителями разноцветных, легких и резных построек. Этот дом выглядел так, будто его возвел кто-то мрачный и нелюдимый: толстые каменные стены, маленькие окна, крыша, нависшая над вторым этажом, как нахмуренный лоб. К счастью, света в окнах не было. Может, отец и волшебница куда-то отлучились или спят? Вот это была бы удача.

Под ногами громко скрипел снег, и Генри с ноющим сердцем ждал, что сейчас начнут происходить какие-нибудь ужасы – наверняка Джоанна приготовила для незваных гостей отвратительные ловушки, – но до угла дома они добрались в целости.

– Ничего себе дом у твоей семьи. Я думал, вы живете в какой-нибудь лачуге, – просипел Эдвард, поглаживая каменную стену. – Этот строительный стиль был популярен во времена короля Джошуа, пять сотен лет назад. Редкое сочетание мощности и…