– Но хоть что-то вы знаете о моей семье?

– Нет, – растерялась Цветкова. Ну, не рассказывать же, в самом деле, больному человеку, что когда-то у него убили жену.

И тут лицо Патрика резко изменилось, стало злым и напряженным.

– Вы обманываете меня? Я вас не знаю. А мне сказали, что вы мои хорошие знакомые, почти друзья. Какие же вы мне друзья, если вы ничего не знаете о моей семье? Я не допускал вас к своим близким? Я оберегал их от вас? Так, может, это вы на меня и напали? – Патрик запаниковал. – Позовите врачей! Уйдите отсюда! Я вас не знаю!

– Успокойся, ты что! – кинулась к нему Яна. – Мы свои! Честное слово, свои! У тебя просто нет семьи, вот поэтому и сказать нечего! Мы ничего не скрываем!

– Почему я должен вам верить? – спросил он, несколько успокоившись.

– Слушай, Патрик, ты сейчас в таком положении, что никому не поверишь. А так как очереди из людей, которые могут что-то доказать, у твоей палаты не выстроилось, то уж поверь нам!

– Ладно, – стих Патрик, но было понятно, что ему очень страшно.

Они выпили, закусили, поговорили на отвлеченные темы, а потом слегка запьяневший Анатолий сказал Яне:

– Пойдем в процедурный, я у тебя анализ возьму, я здесь с медсестрой договорился. От больницы и отправят в Москву.

– Прямо сейчас? – удивилась она.

– Ну а когда?

– А ты в вену-то попадешь?

– Опять обижаешь, хозяйка. Профессионализм – это последнее, что я пропью.

Яна решила не посвящать Татьяну Сергеевну и тем более Патрика в то, что ей надо сдать кровь на анализ.

Сославшись на срочные дела, Яна с Анатолием покинули палату, обещав скоро вернуться.

Больница располагалась в старом здании, с узкими коридорами и высокими потолками. Краска на стенах была дешевая, темного цвета, а свет тусклым. Пахло медикаментами.

Так, в полутьме, Яна с Анатолием прошли отделение и повернули на лестницу с табличкой «Выход».

– Ты куда? – спросила Яна.

– Лаборатория внизу, – пояснил патологоанатом.

– Когда ты все успел узнать? – удивилась она. – Как ты думаешь, у Патрика это пройдет?

– Откуда я знаю! Смотря как голова повреждена. Может, и восстановится еще, – пожал он плечами.

– Что же мне не везет-то так? Только между нами что-то стало зарождаться, так мужик получил по голове и ничего не помнит.

Анатолий рассмеялся:

– Может, еще вспомнит? Такую женщину как забыть?

На нижнем этаже было очень холодно. Анатолий втолкнул Цветкову в небольшой кабинет с бьющим в глаза ярким светом.

– Галина Ивановна! – позвал он, но никто не откликнулся. – Нет ее, а вот пробирки нам приготовили. Ладно, сейчас возьму кровь, потом отдам Галине Ивановне, чтобы она в Москву переправила. Ты, кстати, как себя чувствуешь? – спросил Анатолий, накладывая жгут Яне на плечо.

– Как тебе сказать? Глупая какая-то ситуация с этим бешенством. Мне впору наморд-ник надевать для профилактики. Нормально я себя чувствую.

Анатолий приготовил шприц.

– Ну, отвернись, если боишься, – сказал он и воткнул иглу.

Яна запоздало подумала, что шприц, которым берут кровь, должен быть пустым, а в этом была какая-то белая жидкость, и поршень Анатолий двигал так, как если бы вводил что-то в вену, а не забирал кровь.

– А-а?.. – издала Яна несколько вопрошающий возглас.

– Извини, так надо, так надо, – ответил он, перед тем как Яна полностью отклю-чилась.

Единственное, что ощущала Яна, это дикий холод и ощущение слабости во всем теле. А еще нестерпимо пахло какой-то химической гадостью. Возвращаться в реальность не хотелось, но было надо. Ее веки дрогнули, и Цветкова открыла глаза.

Она лежала, связанная за руки и за ноги, на холодном цементном полу, лицом вниз. Яна закашлялась и подняла голову, от этого движения ее тут же вырвало.

– Очнулась? Очень хорошо, а то у тебя, наверное, есть вопросы ко мне. Тяжело умирать, так и не узнав, собственно, за что, – раздался знакомый и неприятно режущий слух голос Анатолия.

Сквозь проступившие слезы Яна разглядела его большую фигуру, снующую туда-сюда. Она заметила на нем массивный прорезиненный фартук, какие носят работники на скотобойне. Анатолий раскладывал в ряд какие-то инструменты. Металл противно звякал, отдавая звоном в ушах.

Повернув голову, Яна увидела сидящую на стуле девушку, которая преспокойненько пилила ногти. Выглядела она невзрачно, но Яна сразу ее узнала и содрогнулась. Это была Алиса. Также в комнате находились двое мужчин, ее подельники.

Невольно приходила мысль, что вся банда в сборе. Нет, то, что Алиса и эти двое были связаны между собой, Яна давно поняла, но то, что с ними водил дружбу Анатолий, стало для нее новостью.

Один из бандитов вертел ключи от автомобиля, второй перебрасывал из руки в руку здоровенные ножницы.

– Что ты делаешь? – спросила Яна патологоанатома.

– Правильный вопрос, Яна, очень правильный. Я к тебе неплохо отношусь, поэтому перед смертью ты узнаешь всю правду, – зыркнул на нее Анатолий. – Я всю жизнь прозябал в своей анатомичке с трупами, с которыми и не поговоришь. А я ведь подавал надежды, у меня всегда работала голова, но кто это оценил? Кто это понял, отметил? Вот и появилось у меня хобби – захотел я найти лекарство, вакцину, да что угодно против иммунодефицита человека. Почему именно это? Так это актуально очень, к тому же сулит деньги, почет и славу. Именно то, что мне и недоставало в этой жизни. Я стал бы известным и богатым. И не надо больше было бы рыться в этих трупах. Вот я и занялся этим вопросом. А что еще делать долгими длинными вечерами? Я понимал, что это не просто так, я грезил о славе и миллионах за свое открытие и работал. Я брал образцы тканей, костного мозга, лимфоузлов, селезенки и заражал их вирусом иммунодефицита. Благо материала у меня под рукой всегда было больше чем предостаточно. Материал от зараженных СПИДом у меня тоже всегда был. Я не буду загружать тебя подробным описанием всех опытов, что проводил. Я понимал, что разгадка может крыться в человеке, который сможет не заболеть или перенесет эту болезнь. Разгадку надо будет искать в его иммунных клетках. Что-то должно быть с иммунитетом не так, даже патология какая-то. Пусть ты и не перенесла ВИЧ, но ты единственная в мире, кто не заболел бешенством. А значит, у тебя что-то не так с иммунитетом. Вот этим исследованием я и займусь и найду лекарство. Я давно гонялся за таким образцом и уж вытяну из этой ситуации всю выгоду. Я возьму всю твою бесценную кровь, я заморожу ее по пакетам и пробиркам. Уверяю тебя, с каждой капелькой я буду обращаться как с бесценным сокровищем! Тебе это должно льстить. Вообще, если подумать, ты не должна сильно расстраиваться. Ты умрешь ради науки, а то и ради спасения жизни многих людей, – говорил патологоанатом, не переставая чем-то бренчать, словно в фильмах ужасов.