— Тебе начальство расклад объяснило?

— Ну так, приблизительно, — неуверенно кивнул тот. — Сказали, что на месте мне подробно объяснят, что за дела у вас тут происходят.

— Значит, смотри, старлей, какая у нас ситуация… — Тяжко выдохнув, Ладников коротко обрисовал обстоятельства и поделился своими выводами: — Я давно подозревал, что у девушки с головой скорбь реальная. По некоторым признакам, там просматривается очевидное нарушение психики. Только сам понимаешь, что доказывать это запаришься, а в скорую психиатрию ее не сдать. Ну не водить же нам с женой ее по врачам.

— Это да, — безнадежно вздохнул старлей, явно сталкивавшийся с подобной проблемой в своей работе. — С доказательной психиатрией у нас хреновато.

— Давай сделаем так, — распорядился Ладников и, прежде чем предложить свой вариант, поинтересовался: — Найдется у вас в ориентировках какая-нибудь дамочка, по параметрам хоть отдаленно похожая на Эллу?

— Да блин, как не найтись, — задорно разулыбался старлей, сразу же сообразив, куда клонит этот сильно непростой мужик. — Этих ориентировок у нас, блин, как грибов в лесу.

— Ну, вот и отлично, — кивнул Ладников. — Я ее припугнул, что, мол, у нас на районе орудует дамочка, которая втирается в доверие к наивным пейзанам и грабит их, она этим моментом сильно прониклась и впечатлилась. Ты ее сейчас принимаешь, якобы по ориентировке «до выяснения» и по моему заявлению. Пусть следователь проведет ей опрос, и она у вас в околотке посидит-поспит в камере до утра. Утром отпустите за неподтверждением. Или так, или сам понимаешь: придется мне вызывать психиатра, чтобы освидетельствовал ее, а ты с ребятишками поприсутствовал. Но это реальный головняк, а просто отпустить ее никак нельзя.

— Не, Ярослав Олегович, — решительно отказался от такой «перспективы» старший лейтенант, — только без психиатров.

— Вот и я так думаю.

Никто по-настоящему арестовывать девушку и предъявлять той обвинения не собирался и не стал бы без всяких оснований этого делать. Да Ладников, пользуясь своими ресурсными возможностями и определяя заигравшуюся барышню в околоток на ночную «побывку», и не преследовал такой цели.

Заклятую подругу Софьи следовало окоротить, и окоротить жестко, так, чтобы она не просто запомнила на всю жизнь, а боялась даже смотреть в сторону Софьи с Ярославом. И сделать это следовало так, чтобы не усугубить ее психической нестабильности, но при этом все же всерьез напугать.

Как показало будущее, анализ, сделанный Ладниковым в отношении психотипа Эллы и ее поведенческих реакций, был абсолютно верным, а предпринятые им действия, направленные на показательную «порку» и моральную встряску дамочки, оказались точечно выверенными и возымели именно тот эффект, на который он и рассчитывал, не навредив ее психике больше необходимого.

На следующее утро Ладников специально проверял момент освобождения Эллы из околотка и отследил по ее переписке, не случилось ли у нее серьезных поведенческих изменений. Изменения имели место (как же им не быть!), но не повлияли на ее относительную и привычную психическую стабильность.

Ладно, бог с ней. Главное, результат достигнут: Элла навсегда исчезла из их жизни. Правда, никакой их жизни у Ладникова с Софьей не имеется. Но это только пока. В данный момент он как раз и занят тем, чтобы изменить это глупое обстоятельство и вернуть им с Софьей их совместную и — обязательно! — как и прежде счастливую жизнь.

А если быть более точным, то в этот конкретный момент Ладников, наблюдавший за Софьей, уже свернувшей с лесной прогулочной тропы на еле заметную даже не тропку, а чуть примятую их ногами траву (ведущую к потайной калитке в заборе, окружавшем усадебный участок), решал, стоит ему подходить к Сонечке или пусть так и остается в неведении, что он сопровождал ее во время лесной прогулки.

Ярослав остановился на втором варианте. А проследив, как Соня скрылась за калиткой, отзвонился безопаснику и двинулся следом за ней.

Глава 9

В одном из дальних углов огромного приусадебного участка, в противоположной стороне от его парковой части располагался большой, круглый, открытый очаг-мангал под высокой металлической крышей-трубой с вытяжкой. С одной его стороны находилась кухонная зона (так сказать, хозяйственная часть), а по другую сторону — столовая зона, где на широкой открытой веранде стоял красавец-стол, сделанный из сплошного массива огромного дуба и способный вольготно уместить человек двадцать.

Перед верандой с главным столом располагалась не очень большая площадка, где в данный момент на отдельном (гораздо меньше исполинского брата) столике были расставлены фуршетные закуски, тарелки стопочками, приборы для того, чтобы накладывать закуски, бокалы разных мастей и назначения и бар с напитками.

Так сказать, аперитив по-русски, предлагавший не просто пропустить стаканчик перед ужином (для аппетита и снятия напряжения после трудного дня), а и закусить… и принять еще бокальчик-другой.

Что, судя по известным внешним признакам, с успехом успели уже проделать некоторые из гостей. Отчего возле вызвавшегося жарить шашлыки и орудующего у мангала Дмитрия Васильевича, почитавшего себя непревзойденным специалистом в данном вопросе, набралось предостаточно подвыпивших советчиков, что называется, «под руку».

Куски крупного, сочного мяса, аппетитно шкворчащие и распространяющие вокруг умопомрачительный шашлычный аромат, готовились. Горничные под руководством Людмилы Аристарховны накрывали главный стол. А гости в предвкушении предстоящего ужина перемещались по всей площадке барбекюшной зоны (кто с бокалом в руке, кто с тарелкой с закусками) и посматривали в сторону очага, на готовящееся на нем главное блюдо.

Приняв душ и переодевшись в отведенной ему комнате, Ладников присоединился к гостям одним из последних. После него подошли лишь оставшиеся от основной компании Володя с Еленой.

Как там народ отдыхал и проводил время до ужина, Ярослава не интересовало — потом выяснит, если возникнет такая необходимость в ходе расследования. Сейчас же, потягивая лимонад из дизайнерского стакана синего стекла, скрывавшего цвет напитка, и слушая Дашку, вещавшую о своем решении всерьез обучаться компьютерной графике, он кивал, что-то отвечая девочке, и одновременно мониторил обстановку, осторожно-незаметно присматриваясь к родственникам Софьи.

Если не считать его самого, Дарьи, Софьи и Лены с Володей, все остальные гости предложенным аперитивом явно не пренебрегли — приняли «на душу». А кое-кто и не по одному разу, судя по легкому раскрепощению и порозовевшим щекам.

Ладников только порадовался данному обстоятельству, ибо для той беседы-опроса, которую он задумал провести (запустив, как шар по дорожке в кегельбане, провокационные вопросы в толпу собравшихся), не придумаешь ничего лучше, чем подвыпившие родственники, у которых определенно имеются друг к другу некоторые претензии и невысказанные обиды.

Ярослав нашел взглядом Софью, беседовавшую с Володей, и не сводил с нее взгляда, ожидая, когда она обратит на него внимание, прекрасно зная,