что она обязательно почувствует, что он на нее смотрит, как было у них всегда. И, как только Соня повернула голову и посмотрела на Ладникова, он коротко, еле заметно кивнул, сопроводив кивок легкой улыбкой и словно извиняясь за то, что приглашает ее подойти.

Конечно, Соня его поняла. Улыбнувшись, она что-то сказала двоюродному брату, согласно кивнувшему ей в ответ, и направилась к стоявшим чуть в стороне от большинства гостей Ярославу с Дарьей.

— Привет, — подойдя к ним, поздоровалась она с Ярославом.

— Привет, — ответил тот с немного грустной улыбкой.

— Ты хотел мне что-то сказать? — спросила Софья.

— Не совсем, — уклончиво ответил Ладников и кивком указал на Дашку.

— А я что? — недоуменно возмутилась девочка.

— Да ты ничего, — хмыкнул на ее воинственность Ярослав и спросил: — Просто хотел, чтобы ты объяснила нам с Софьей Павловной, зачем к отцу-то приезжала? Что-то просить?

Дашка показательно-тяжко, раздосадованно вздохнула-выдохнула, изобразив лицом преувеличенное расстройство, и призналась, как нашкодивший ребенок:

— Машину просила. Мне ж восемнадцать уже исполнилось.

— Ну, на минуточку, восемнадцать тебе исполнилось всего месяц назад, — напомнила Соня, старательно сдерживая смех.

— Но исполнилось же, — резонно возразила сестре Дашка.

— И что папенька? — спросил Ладников, как и Софья, стараясь попридержать смех, рвущийся при виде скорбно-несчастной девичьей рожицы.

— Папенька сказали, — ерничая и жалуясь одновременно, поведала Дарья, — что сначала я по-серьезке отучусь в автошколе, сдам там все экзамены и получу права. После этого он передаст меня на обучение какому-то его знакомому, крутейшему спецу. Тот за несколько месяцев прокачает меня по экстремальному вождению, доведенному до автоматизма. После чего еще несколько месяцев я по выходным буду катать самого папеньку по всяким сложным трассам, чтобы он лично убедился. И только после этого мы вернемся к разговору о моем личном автотранспорте. Прикиньте, так и сказал: «личном автотранспорте». Папенька жжет.

— И что не так? — подивился ее преувеличенно-наигранному расстройству Ярослав. — По-моему, отличный план. Не отказал же.

— Да все так, — Дарья без всякого энтузиазма пожала плечами, — и план нормальный… — И, показательно вздохнув еще разок, призналась: — Но машинку хотелось сразу.

Понятное дело, что после всех ее ужимок и тяжких актерских вздохов, сопровождавшихся ярко выраженной мимикой, признание в такой детской нетерпеливости и «хотелке» получить все прямо сейчас не могло не вызвать у Ярослава с Соней дружного смеха.

— Ну, да, да… — заканючила Дашка, — знаю-понимаю, все это детский сад — штаны на лямках, но машинка же…

И, не удержавшись, словно заразившись от сестры с Ярославом, присоединилась к ним, звонко рассмеявшись.

— Шашлык готов! — оповестил всех Дмитрий Васильевич, собирая с очага шампуры и демонстрируя торжественным жестом этот брутальный «букет».

— Все к столу! — пригласила бодрым голосом Эльвира Аркадьевна и поторопила: — Давайте, давайте, пока мясо не остыло.

Гости загомонили и, возбужденно и радостно переговариваясь, поспешили занять места за столом.

Ладников с довольством психолога, верно поставившего диагноз пациенту, отметил про себя, что присутствующие рассаживаются на те же места и в том же порядке, в котором сидели во время первого чаепития и обеда. Между прочим, такое проявление в коллективе относится к поведенческому рефлексу человека, связанному с внутренней системой безопасности. И это хорошо — еще один плюс к тем составляющим, в числе которых уже имелась легкая атмосфера и расслабление, обусловленные принятым аперитивом. Они и помогут Ярославу спровоцировать присутствующих на откровенный разговор, а может, даже на кое-какие признания.

Родственники тем временем шумно приветствовали появление снятых с шампуров и разложенных на два больших блюда обжигающе-горячих кусков шашлыка. Тут же прозвучало предложение «под шашлычок-коньячок», поддержанное большинством голосов, чем и занялись мужчины, разливая по бокалам и рюмочкам напитки.

Принесли еще два шампура, на этот раз с рыбным шашлыком, пожаренные на отдельном мангале специально для Софьи и Елены, не употреблявших мяса.

Дмитрий Васильевич за общий стол с семейством не сел. Ну, оно и понятно: он вроде как при исполнении и на службе, хотя Эльвира Аркадьевна его и пригласила, проявив гостеприимство и заботу. Но все всё понимали, и, отговорившись тем, что надо жарить вторую порцию мяса, начальник службы безопасности вернулся к очагу. Жарить-то он жарил, но «ушки на макушке» держал четко, внимательно прислушиваясь к происходившей за столом беседе. Как и присоединившийся к нему Кирилл, взявшийся помогать с нанизыванием шашлыка.

Таким образом Кирилл с безопасником исполнили «расстановку на местности», о которой они втроем с Ладниковым договорились еще днем: Ярослав провоцирует гостей на откровенность, а они подстраховывают его, перекрывая пути к отступлению (а скорее всего, к бегству из-за стола) какого-нибудь слишком впечатлительного гостя.

И вот уже — дзинь-дзинь! — чокаются кто вином, кто водочкой или тем самым коньяком… звучат восторги по поводу великолепно приготовленного мяса и закусок к нему… Творится застолье, все более скатываясь к спонтанно возникшему празднованию не пойми чего, чем к вынужденному собранию по не самому благостному поводу.

— О чем вы так заразительно смеялись с Дашей, Сонечка? — спросила немного раскрасневшаяся, улыбающаяся Мария Егоровна.

— Да Даша кое-что рассказала, — усмехнулась Соня, вспомнив выразительные рожицы, которые корчила младшенькая сестрица во время своего рассказа.

— О чем таком веселом ты им рассказала, Дашуля? — спросила как у маленького ребенка тетя Маша.

— Да… — махнула рукой Дарья и, не забыв показательно, тягостно-расстроенно вздохнуть, призналась: — О том, как просила у папеньки машинку.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался темой Алексей Антонович. — И что же батенька, удовлетворил твою просьбу?

— Нет, — снова разочарованно вздохнула Дашка.

И принялась рассказывать теперь уж всем собравшимся о разговоре с отцом, не забывая подкреплять рассказ острыми комментариями, живо изображая то себя в виде маленькой просящей девочки, то отца в роли строгого, но справедливого папеньки.

Под конец рассказа, излагаемого Дашкой в лицах, ухохатывались уже все сидевшие за столом. Даже вечно холодная и отстраненная Евгения не удержалась от улыбки и легкого смеха, слушая дочь.

— …и вот после того, как я пройду все эти уровни и прокачаю свои скиллы, батюшка обещали отдать мне какое-то пожившее, пожилое авто, которое числится за компанией, — изобразив скорбь, подкрепленную очередным тягостным вздохом, завершала свое повествование Дашка. — Вот на нем, говорит папенька, поездишь, приобретешь опыт, а уж тогда-а-а-а… Короче, «коня и деньги получу не скоро»[2], как в бабушкином любимом фильме говорит такой же страдалец, как и я.

Обыграла Дашка свое повествование столь виртуозно и уморительно, что удержаться от дружного взрыва хохота не смог уже никто, даже мужики, жарившие шашлык у очага, и Людмила Архиповна с двумя помощницами, хлопотавшими в кухонной зоне.

Наклонившись чуть вперед, чтобы через сидевшую справа (как и в прошлый раз) Лену и увидеть брата, еще посмеиваясь