концы Москвы), Софья ответила отказом, а когда он предложил подкинуть ее хоть бы до метро, Сонечка объяснила:

— Я люблю ходить пешком. Наверное, потому что приходится очень много сидеть. Стараюсь при любой возможности пройтись. От дома до метро — обязательно. И порой специально выхожу не на той станции, а за одну остановку до нее, чтобы пройти пешком. Ну и назад так же, — призналась Соня Ярославу, отчего-то немного смущаясь. Видимо, потому, что откровенно поделилась, рассказав о неких своих особенностях, что было для нее весьма непривычно и ново.

Ну и кто бы сомневался, что в ближайшие же выходные они гуляли по парку, расположенному недалеко от дома Сони. Причем гуляли — это не в том смысле, что задумчиво бродили по аллеям медленным прогулочным шагом, взявшись за руки и беседуя о высоком, старательно вдыхая при этом свежий воздух. Да сейчас, как же!

Ранним субботним утром, ровно через неделю, как он проснулся в ее постели в первый раз, Софья Пална (с неким даже намеком на торжественность) преподнесла Ярославу Олеговичу в подарок палки для скандинавской ходьбы. И, несмотря на его нытье и отнекивания, уже через сорок минут они энергичной походкой вышагивали вдвоем по парковым дорожкам, не забывая помогать себе столь же энергичными движениями рук, опирающимися на те самые пресловутые палки.

Ладников, как и положено всякому нормальному мужчине, несколько первых таких прогулок ворчал, кряхтел-вздыхал и выказывал свое несильное довольство, но очень быстро втянулся и даже пристрастился к такого рода нагрузкам. А вскоре так и вовсе с удовольствием составлял Софье компанию по утрам в выходные дни. Зимой же они ходили на лыжах по тем же местам, благо лыжи с палками Соне не пришлось притаскивать поутру мужу в постель в виде украшенного ленточкой презента, поскольку лыжи у Ладникова уже имелись.

Сейчас, держась в некотором отдалении от Софьи и глядя на нее, идущую впереди присущей ей легкой, словно немного даже парящей походкой, которой всегда удивлялся и поражался, Ладников с теплой и щемящей тоской вспоминал те их прогулки по выходным и их счастливую совместную жизнь.

А она была счастливой. Господи, как же хорошо им было вместе! Хорошо и очень ладно, и поразительно гармонично. Они могли часами молчать, устроившись на кровати или диване, прижавшись друг к другу плечами и каждый занимаясь своим делом. Или могли и ничего не делать. Не изучать-читать, а просто сидеть, обнявшись, напротив распахнутого окна…

В каком-то давнем своем интервью Александр Ширвиндт сказал зацепившую тогда Ярослава фразу: «Бывают разные жены: хозяйки, жены-любовницы, жена-мать, жена-руководитель. А бывают жены-судьбы».

Ладников не помнил, в каком контексте была произнесена великим артистом та фраза, где и когда тот ее сказал, и не мог бы объяснить, почему тогда она врезалась ему в память. Но сейчас он совершенно четко понимал, что Софья Октябрьская была для него из разряда тех самых жен-судеб.

И весь тот год (ну, практически год), что они прожили вместе, все те чувства и эмоции, что он испытывал к Софье, те переживания и то ощущение единения, стоило ему о них задуматься, поражали Ладникова до глубины души.

Ему тридцать восемь лет. Не сказать, что его жизнь была бурной и полна каких-то невероятно сильных событий. Он много учился, еще больше работал, был неудачно и коротко женат на одногруппнице, с которой они расстались совершенно чужими людьми, даже не ругаясь и не имея друг к другу претензий.

Но поразительным, каким-то мистическим и необъяснимым образом выйдя из солнечного потока, вошла в его жизнь Софья Павловна, «отформатировав» его базовые настройки. И только с ее появлением Ладников ощутил себя целым, и только с ней его жизнь приняла правильную, окончательную форму и наполненность.

И тут случилась Элла.

Софья написала сообщение Ярославу на электронную почту, что немного задержится на работе. «Принял-понял», — отписался он и погрузился дальше в расчеты, которыми занимался. Из-за того, что сознание Ладникова в тот момент было плотно оккупировано размышлением над расчетами, услышав звонок в дверь, он сделал очевидный логический вывод, что пришла Соня. Вот и открыл дверь, не потрудившись поинтересоваться, кто за ней находится и не посмотрев в глазок.

Ну и получил — и-и-и з-з-здрасте…

— Ой, Славочка! — громко-форсированно и несколько истерично затараторила Элка, обнаружившаяся за дверью вместо ожидаемой Ярославом Сони. — У меня такой случился ужасный форс-мажор, просто ужасный! — причитала она, разводя руками и демонстрируя тот самый «мажор», что с ней приключился. — Представляешь, тут у автобусной остановки какая-то сволочь насыпала целую кучу реагента прямо в сугроб! Он растаял, совсем и сильно растаял, а дорожка рядом заледенела, просто невозможно пройти! Я поскользнулась, упала в эту лужу и ужасно перепачкалась. Просто ужасно! Ты видишь?

Перепачкалась Элка и вправду на совесть, — оценил степень нанесенного ущерба имуществу барышни Ладников, подумав мимолетно: вот интересно, как же она так «удачно» упала, если вся ее верхняя одежда промокла спереди? Нырнула, она, что ли, в ту лужу?

— Ты меня пустишь? — попросила, подпустив в голос жалостливо заискивающих интонаций, Элка. — Я хоть почищусь, а то я так до дома не доберусь, замерзну.

Посомневавшись пару секунд и тяжко-безнадежно вздохнув, Ярослав таки пустил пострадавшую Элку в квартиру.

— А Софьюшка где? — шустренько прошмыгнув в прихожую, спросила та в процессе торопливого скидывания с ног сапожек-дутиков, упираясь носком одного в пятку другого, при этом взглядом преданной собачки всматриваясь в лицо Ладникову.

— Сейчас придет, — ответил Ярослав, не вдаваясь в подробности.

— Мне, наверное, лучше сразу в ванную пройти, — вновь показательно развела руками Элла, причем с каким-то странным, плохо скрываемым удовольствием демонстрируя, насколько сильно испачкан ее пуховик.

— Ну иди, — неохотно согласился с ней Ярослав.

Что-то ему эта ситуация все больше и больше не нравилась и откровенно напрягала. Знать бы еще почему?

Стремительно метнувшись, Элла скрылась в ванной комнате, а Ладников, выдав очередной тяжко-безнадежный вздох, отправился в кухню ставить чайник, кисло думая о том, что эту заразу так просто из дома не вытолкаешь, она ж теперь пострадавшая, ее чаем поить придется.

Он только успел налить воды в чайник, поставить его на базу и включить, как снова прозвенел звонок в дверь.

Ну вот теперь пришла-таки Софья…

Множество раз после всего прокручивая в голове и анализируя ту ситуацию, Ладников понял, что называется, «задним крепким умом», что тогда конкретно протупил. Как лох какой-то, а не специалист по информационно-аналитическим системам.

И все давался диву — как он вообще мог купиться на такую дешевую подставу и голимый разводняк? И, главное: почему девица была такой довольной, что