— Какие у Софии могут быть планы на меня?

— Я не знаю, вот и спрашиваю, — ответил Ян.

Мальчик снова закатил глаза и заорал куда-то в сторону от камеры:

— София! У тебя же нет никаких планов на меня?! Я могу пойти с Яном на выставку?!

Через несколько мгновений в экране появилась София, вытирающая полотенцем руки. Она улыбнулась Яну и ответила:

— Симеон может пойти на выставку только при условии, что проект по истории будет сделан.

— Да сделаю я этот фигов проект! — возопил парень.

— Не уверена, — ответила София с улыбкой, — насколько я могла судить, тут сейчас шла подрывная деятельность по поводу того, как спустить проект в унитаз!

— Подслушивать нехорошо вообще!

Ян смотрел прямую трансляцию, где София, чудесная молодая женщина, и не менее чудесный, уже не маленький мальчик по имени Симеон спорили о вещах, которые были доступны простым людям. Школьные проблемы, много домашки, обещанная выставка, домашние дела… Ян мог только слегка прикоснуться к этой жизни, совсем малость, только чтобы иметь возможность как-то жить дальше во тьме.

Он попрощался, пожелав им хорошего вечера, и отключил телефон. Выключил совсем — больше звонить или писать некому. Он пил кофе и смотрел в окно. Эти двое — мальчик и молодая женщина — не знали, чем он занимается и что только что сделал. Если узнают, то не случится ничего страшного, просто исчезнут из его жизни. Да, ему придется кардинально все поменять, куда-то переехать, оставить квартиру и раствориться в темноте. Та квартира, где он жил в последнее время, была маяком, держащим в мире обычных людей. Там он хоть и был все тем же убийцей, но вокруг расцветала иллюзия нормальности. Если он потеряет квартиру (или придется из нее уехать), то его новое жилье будет самым настоящим логовом, потому что ничего другого не нужно. Зачем человеку, который обитает в одном углу темноты, светлая и просторная площадь? Незачем. Рациональность выше желаний, так всегда должно быть. Лишние расходы — это не только утрата денег, но еще и бремя содержания: квартиру нужно ремонтировать, убирать, поддерживать в ней жизнь, платить за нее и все то, что делают обычные люди. Если Симеон и София узнают, кто он на самом деле, Ян снова превратится в человека, который сидит в темном углу и ждет, когда наступит время действовать. А сейчас у него есть жизнь после долгого темного перерыва. Этот парень и женщина.

Ян нашел родителей Симеона, это оказалось несложно. Его мать действительно жила со своим братом. Они вместе работали в индустрии красоты: она была мастером по ресницам, а он — парикмахером. Когда они только приехали из Чечни в шумный мегаполис восемь лет назад, то устроились в небольшую парикмахерскую, где каждый пытался заработать на уходе за волосами посетителей. Со временем Азиза решила, что на прическах серьезных денег не сделаешь, и начала набирать курсы по ресницам и бровям. А Эмин, ее брат, сосредоточился на женских волосах и своем личном бренде. Шли годы, и молодые люди начали добиваться успехов. Азиза обросла клиентами и стала практиковать на дому: наращивала ресницы, одной из первых стала делать тот самый голливудский объем, когда ресниц так много, что они превращаются в черные пластины и могут придерживать челку.

Эмин перешел в салон среднего класса, где женщины готовы отдавать за покраску по пять тысяч, а потом его позвали в шоурум известного дизайнера на работу без оклада, но за чаевые. Стрижки, укладка и покраска для клиентов там не стоили ничего, все входило в стоимость заказа на пошив одежды, как кофе и шампанское во время примерок, но зато чаевые были от десяти тысяч в одном чеке. Эмин неплохо поднялся за время работы в том шоуруме, и у них с Азизой началась совсем другая жизнь.

— Ты меня убьешь? — спросил Эмин, когда Ян нашел его. Странный был вопрос, учитывая, что Эмин сидел на стуле, руки и ноги привязаны скотчем. Это был дешевый номер в дешевой гостинице на окраине города, куда Эмин приехал с работы из того самого шоурума, визитки которого разбросаны по всему дому; он спокойно пришел в отель, даже не подозревая, кого привел на хвосте.

— Я тебя убью, — сказал Ян. — Но я даю тебе шанс рассказать историю.

— Зачем?

— Чтобы облегчить душу, — ответил Ян.

— А зачем это тебе? — спросил Эмин. Он старался выглядеть бесстрашным, но получалось плохо.

— А зачем тебе это знать? — спросил Ян вместо ответа.

— Незачем.

— Вот и не отвлекайся. Что было дальше?

А дальше случился Симеон, который прочно привязал Азизу к дому на первые полтора года, когда новоиспеченная мама не могла оставить болезненного недоношенного мальчика одного. Когда ребенок немного подрос, Азиза снова стала работать — принимала клиентов на дому, правда, в то время, пока Эмин был дома, чтобы можно было оставить ребенка с ним, пока Азиза работает с клиенткой. Некоторое время всех все устраивало, пока Симеон не подрос и не стал задавать вполне резонные для маленького человека вопросы.

К тому времени Азиза снова вышла на работу в салон, а Эмин делал деньги в шоуруме, подрабатывая на светских вечеринках у частных клиентов. Симеон рос послушным мальчиком и не доставлял неудобств, если не считать бесконечные вопросы об отце.

— Мы сказали ему, что его отец умер до его рождения. И он говорил это всем однокашникам, — сказал Эмин. — Азиза вписала ему в метрику несуществующего мужчину, Равиля, и дала Симеону свою фамилию.

— Почему нельзя было вписать имя настоящего отца?

— Никто не впишет мое имя туда, — ответил Эмин. — Это противозаконно.

Так что Симеон жил в полной семье, вместе с мамой и отцом, которые сами были в ужасе от того, что натворили. Им приходилось скрывать правду ото всех, включая родственников и друзей. Среди друзей Эмин порицал Азизу за то, что она так беспорядочно вела жизнь, утверждал везде, что не знает Равиля. Друзья ситуацию понимали, а еще они знали, из какой семьи брат и сестра, и поэтому не обсуждали за кругом друзей.

…И только дома оба родителя смотрели на Симеона и ждали, когда проявится то самое страшное, что обычно проявляется от кровосмешения. Они даже оплатили анонимную консультацию специалиста, который подтвердил, что ребенок, зачатый братом и сестрой, имеет больше шансов на генетические дефекты, потому что нечем компенсировать патологические гены.

Но, судя по всему, Симеону очень повезло: никаких отклонений у него не было, и Эмин с Азизой с каждым годом чувствовали себя все спокойнее и спокойнее.

— А потом что-то произошло, — сказал Эмин. — Видимо, кто-то из наших родственников узнал о том, что мы сделали. Азизу убили. Я узнал из новостей. Она просто не пришла домой с вечеринки. Ее зарезали, а вину свалили на какого-то человека, но я знаю, кто это сделал. Это наш брат Лема, самый старший. Он не смог простить нам того, что мы оставили семью, отреклись от них и живем своей жизнью. Для нашей семьи рождение Симеона — страшный грех, который позорит всех.

— Когда вы уходили из семьи, Симеона еще не было, — сказал Ян.