— То есть позиция изменилась? Теперь не обязательно избавляться от них и устраняться из их жизни? Достаточно быть просто автономным? — спросил он.

Она залпом допила томатный сок, передала бокал ему и натянула на глаза повязку, чтобы поспать.

— Я не знаю, с чего ты сделал такие выводы, — ответила она, — но, видимо, тебе виднее, и ты лучше знаешь, что делать.

С тех пор прошло много времени, они успели сработаться и выполнить не один десяток сложных заданий, при том, что не по делу практически не общались. Возможно, были какие-то беседы на бытовые темы, но он их не помнит, поскольку столь незначительные разговоры даже в «беседы» записывать не стоило.

О том, что она жертва домашнего насилия, он узнал совершенно случайно: когда пытался найти жертв Психа, отрыл в интернете фотографию девочек из пионерского лагеря, которые все были признаны потерпевшими в домогательствах и насильственных действиях сексуального характера со стороны пионервожатого. В те годы за это расстреливали, и в статье высокопарно говорили о восстановленной социальной справедливости и полном отмщении в интересах девочек, изображенных на фото. Среди этих девочек была двенадцатилетняя Светлана Небесская, которую он узнал. Об этом они никогда не говорили, но Ян, возможно, сомневался бы, если бы не ее решительный отказ стать чуть ближе.

— Это не из-за того, что мы напарники, — сказала она, — мне на это плевать. Просто я не участвую в этих половых игрищах вообще. Ни с кем. Никогда. Это не мое.

Сопоставив фото и ее ответ, он сделал вывод, что не ошибся. И рассчитывал, что когда-нибудь сможет ударить ее этим. На тот крайний случай, если придется защищаться или даже нападать.

Но он ошибался.

На автомобильной выставке Симеон превзошел себя. От восторга у мальчика осип голос, и под конец дня он уже только жалобно хрипел, но продолжал трогать все машины, которые были представлены, — и старые развалины, бережно приведенные в товарный вид, и новые, выставленные для продажи, и даже концепт-модели — по сути, просто кузова, выставленные на вращающихся круглых платформах, блестящие и притягательные.

Симеон посидел в каждой, везде сигналил, включал поворотники и пытался сдвинуться с места. Он просил Яна и Софию делать фото, а если машина была большая, требовал, чтобы они сели вместе с ним, и принимался играть то в таксиста, то в водителя троллейбуса, то просто в человека, который из жалости подобрал двух бродящих по ночному шоссе людей.

Они провели на выставке целый день, и не было предела мальчишескому восторгу, когда Ян взял на тест-драйв новую спортивную машину и они с Симеоном впереди и визжащей от ужаса Софией сзади совершили пять кругов на огромной скорости, а потом заехали на высоченную эстакаду и скатились вниз.

Столько детской радости Ян не видел никогда. Ему было весело и одновременно грустно, потому что на месте Симеона должен был быть его сын, у которого такого дня, наверное, еще не было. Но при этом Ян не был уверен, что не будет грустить, если Симеона рядом не станет.

Они вышли с выставки и направились к парковке, где Ян оставил автомобиль.

Эмина он заметил слишком поздно, тот вывернул из-за угла выставочного комплекса и стремительно шел в их сторону, не сводя глаз с Симеона. Ни София, ни мальчик его еще не видели, но встреча была неизбежна.

— Здравствуйте, — сказал Эмин и посмотрел на Яна глазами, полными никому не нужной отваги.

— Дядя Эм? — спросил Симеон не своим голосом. Он был все еще сиплым, сердце в груди перекачивало литры крови, щедро разбавленной адреналином. До этой секунды он казался даже больше, чем был. И вдруг сник, словно сдулся, стал тихим, как дерево. Он вжался в Софию и даже попятился назад, когда они остановились возле возникшего на пути Эмина.

София непонимающе посмотрела сначала на Эмина, потом на Яна и, видимо, поняла, что к чему, и постаралась увести мальчика, но Эмин схватил парня за руку. Симеон вырвался и спрятался за Софию, и теперь уже Ян не дал возможности Эмину снова прикоснуться к мальчику — резко его оттолкнул, отчего отцу Симеона пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы не упасть.

— Он не хочет тебя видеть, — сказал Ян. — Разве не понятно?

— Я не знаю, что вы ему наговорили, — сказал Эмин, — но у меня есть полное право поговорить с ним.

— Тебе лучше исчезнуть, — ответил Ян.

— Я хочу поговорить с Симеоном!

— Ты много хочешь, — ответил Ян и спросил так, чтобы Симеон не услышал: — Ты не забыл, что дышишь в кредит?

— Я вас не боюсь, — ответил Эмин. — И если надо, я вызову полицию, и будет так, как я скажу.

— Что тебе нужно?

— Мне нужна помощь, — ответил Эмин.

— Так обратись в полицию. Чем тебе может помочь Симеон?

— Он — ничем. А вы можете.

— Я выслушаю тебя, если ты не будешь устраивать сцен. А они сейчас уйдут.

Голова Эмина соображала медленно, но он в конце концов кивнул. Ян достал ключи от машины и протянул Софии. Она взяла и быстро удалилась на парковку, Симеон бежал за ней хвостиком. Он ни разу не обернулся. Ян проследил, что София села в машину, развернулась и выехала с парковки. Симеон сидел на переднем сиденье и что-то печатал в телефоне. Ян почувствовал вибрацию в кармане, достал телефон и прочитал сообщение: «Мы будем на подземной парковке». Он ответил: «ОК» и сказал:

— Говори.

— Хорошо получить готового ребенка, не так ли? — спросил Эмин и паскудно улыбнулся. — Не надо тратиться на роды, пеленки, не спать ночами. Получаешь самый лучший вариант, когда уже школа, задницу себе вытирает сам, можно поговорить. Не грудник. Жену не разнесло. Ничего у вас жена, приятная.

— Ты зачем меня раздражаешь?

— Мне нужна помощь, я же сказал, — ответил Эмин.

— Помощь просят. А не бесят.

— Почему я должен просить? У вас мой сын. Вы пытались меня убить. Вы мне обязаны помочь.

— Я ничем тебе не обязан.

— Ошибаетесь. Теперь я знаю про вас все. Вы меня упрекнули, что я не потрудился сменить работу, чтобы замести следы, а сами не смогли отказать ребенку в посещении выставки, на которую я его водил каждый год. Я знал, что встретимся. И записал номер машины, когда вы приехали. И найду, где вы живете.

— Найди, — ответил Ян. — И приходи ночью.

— Чтобы вы меня убили? — рассмеялся Эмин. — Ну уж нет! Мы будем встречаться, когда мне нужно будет, и в людных местах! И вы будете делать то, что я вам велю. Иначе вы знаете, что будет. Я вас посажу, потому что вы угрожали жизни и похитили моего сына.

Последние слова он произнес громко, чтобы обернулись прохожие. Ян сжал зубы. Убийца открыл глаза.

— Ты идиот?

Когда только он увидел Эмина, сразу понял, что зря тогда отключил Убийцу, который знал, сколько нужно нанести ударов и куда. Не потребовалось бы даже пули: все можно сделать руками, тихо, без глушителя и лишней крови. Эмин бы уже давно отчитался за грехи, а не стоял бы сейчас под палящим солнцем, самодовольно качая несуществующие права.