– Как будто если бы я огорчилась это что-то изменило. Но нет. Ты, наверное, задаёшься вопросом, почему я пришла? Зачем я здесь?

– Почему я должна удивляться? Мы с вами родственники, мы – две женщины, занимающие самое высокое положение во дворце. Что удивительного в том, что равный стремится проводить время с равным? – разыгрывала я спокойствие и уверенность, которых я на самом деле не испытывала. По крайней в той мере, в какой бы хотелось.

– Мы не равны. Но всё же, раз у меня нет иного выбора, как принять тебя, мне придётся это сделать.

Она стремилась задеть меня, но… я уже стала привыкать к её шпилькам. Рано или поздно, как бы не тёрли жестокие туфли вам ноги в кровь, наступает пора, когда кожа грубеет настолько, что мукам наступает конец. С сердечными ранами происходит тоже самое. Шпильки Хатериман вызывали скорее раздражение и насмешку.

– Мудрое решение, – кивнула я. – Желаете кофе, вина или щербата?

Хатериман коротко усмехнулась и, поправив пышные юбки, опустилась рядом на подушки. Жестом подозвав одну из девушек, она взяла с подноса маленькую чашечку. Выбор был предсказуем. Конечно же – кофе.

– Пусть все уйдут, – не терпящим возражений голосом проговорила Хатериман.

Турхан сделала большие глаза и предупреждающе покачала головой. Но что Хатериман могла мне сделать.

– Ступайте, – отпустила я слуг и наперстниц.

Когда мы остались одни, Хатериман заговорила так, словно продолжала разговор. Возможно, она действительно вела его с самой собой, не переставая:

– Ты говоришь, что мы равны, но это не так. Чтобы завладеть властью, мне пришлось идти по пустыням, живой входить в огонь, одной растить сыновей, защищая их от всего мира. Тебе же всё досталось гораздо проще.  Когда умер отец Эвила, он забрал с собой моё сердце, а с тобой этого не случилось. Твоё сердце живо.

– Не надейтесь, что я стану извиняться за это. У каждого своя судьба

– Но ты ведь и не выбирала моего сына, – словно не слыша меня, продолжала Хатериман. – Тебя выдали ему, словно ценный приз. Как рабыню, даром, что царская дочка. Имей ты изначально возможность выбора, может быть, ты бы сразу выбрала старшего сына, а не младшего? Но как бы там ни было, теперь вы оба свободны. Ваш союз никому не причинит боли и укрепит наш дом. Пусть будет так, как хочет Атайрон. Я приму тебя.

Глаза Хатериман были черны и холодны. Тёплых чувств в них не отражалось. Но она была человеком слова. Жестокая, бессердечная, вероломная – это всё да. Коварная, как море, такая же глубокая, тёмная, непредсказуемая, эта потрясающая женщина умела быть надёжной, как скала.

Признаться, я с облегчением услышала её признание.

– Это прекрасно, Хатериман. Госпожа, я родила вам внука. Дала продолжение рода Порочных принцев. Я никогда не была непочтительна к вам. Вам не за что меня ненавидеть.

– Порой ненависть так же иррациональна, как и любовь и не нуждается в поводе, – со вздохом произнесла моя собеседница. – Наши чувства нам не подвластны, но подотчётны действия. У тебя есть моё слово и ты можешь спать спокойно. Возможно, я никогда не стану любить тебя, но и врагами мы быть не должны.

– Полностью разделяю ваше мнение, госпожа. В этом дворце и вы, и я увидели и ад, и рай; вкусили любовь и горечь потери любимого, мы вместе видели смерть. Пусть же по отношению друг к другу мы не познаем предательства.

Мне самой собственная речь показалась излишне пафосной. Но тут пафос был к месту. Кажется.

– Если для будущего династия Саториманов данный союз необходим – да будет так, – произнесла Хатериман без всяких эмоций.

Что ж? Я и не надеялась на её любовь. Терпимости мне вполне хватит.

Вот тут бы и хэппи-энд, и полнейшее благоденствие семейное. Как говорится – занавес, но…

Дверь отворилась и, подобно смерчу, влетела Турхан:

– Госпожа!..

– Что случилось? – я не очень обеспокоилась её всклокоченным видом и вытаращенными глазами, пребывая в счастливой эйфории от того, что я готова была посчитать победой – заключением мира с Хатериман.

– Ангэй – он оседлал Пингвина и улетел.

В первый момент я всё ещё сохраняла спокойствие. Мозг мой словно подвисал, как давшая сбой программа.

Мой сын. Улетел. На Пингвине. Абсурдная, нелепая, едва ли не смешная фраза. Шестилетний ребёнок на драконе-подростке, который никогда никуда не летал и который совершенно не предсказуем. Даже опытные драконьи всадники на дальние расстояния используют крепёжные средства, чтобы не низвергнуться с высоты на землю.

Мой сын – он где-то там, один. Возможно, уже разбился. Возможно…

Весь ужас случившегося навалился на меня внезапно, со всей своей отчётливостью.

Я сорвалась с места, намереваясь бежать к Молнии, но не успела я достичь цели, как дверь с силой захлопнулась прямо перед моим носом. В гневе я обернулась к Хатериман, которая, в свой черёд, поднялась со своего места и возвышалась надо мной, словно статуя, облитая красным цветом.

– Откройте дверь! – срывающимся от владеющих мной эмоций, сдавленным голосом проговорила я.

Чёрные глаза казались жерлом погасшего кратера вулкана. Невозмутимая холодность свекрови подействовала на меня, как масло, плеснувшее в огонь.

– Немедленно! – вскричала я.

Она шагнула с постамента, где мы только что столь чинно восседали. Неторопливо шагнула с одной ступеньки на другую, пока не остановилась рядом со мной.

– Никогда не стоит спешить, Анжелика Ванхелия.

– Мой сын в опасности, – прошипела я, чувствуя себя так, будто в любой момент смогу обернуться змеёй и вонзить ядовитые клыки в гибкую, длинную шею противницы. – С учётом обстоятельств…

– Никогда не следует спешить. Чем серьёзнее обстоятельства, тем точнее должны быть действия.

– Вы не понимаете…

– Нестись и бежать – так себе план. Результатом становится лишь увеличившееся количество потерянных жизней.

– Молния сможет отыскать Пингвина. А бескрайнее пространство из небес и морей не место для прогулок шестилетнего ребёнка, будь он хоть трижды королевских кровей!

Хатериман схватила меня за руку и тонким стилетом сделала тонкий надрез у меня на ладони. В следующий момент и её ладонь украсил точно такой же зигзаг. Она с силой схватила меня за руку, смешивая два алых потока в один.

В следующую секунду она отступила:

– Теперь иди.

На мой вопросительный взгляд она приподняла бровь:

– Магия крови – лучшее средство для поисковой магии, – пояснила она. – Твоя кровь станет маяком на случай, если придётся искать и тебя тоже, – улыбка её была сухой, как тонкий штрих. – Я дам знать Атайрона.