Они постояли, критически разглядывая лифт, а затем, по общему молчаливому согласию, направились к лестнице. Было начало марта, по обочинам улиц лежали кучи грязного шлака — все, что осталось от недавнего снегопада. Воздух был обжигающе холодный, хотя, казалось бы, Старый Нью-Йорк сам по себе генерировал тепло, и Дрифт порадовался, что догадался заскочить в гардеробную «Ионы» и прихватить термокуртку, которую застегнул сейчас поверх бронежилета. Михей откопал свою старую военную форму с терморегулятором, способным выдерживать экстремальный климат до пятидесяти градусов по Цельсию хоть выше, хоть ниже нуля. С оторванными нашивками, с тонкими дредами на голове вместо армейской стрижки бывший солдат пограничной охраны ничем не отличался от любого случайного прохожего, из экономии накупившего шмоток в армейском магазине, разве что тяжелый пистолет в кобуре на бедре намекал на его боевое прошлое. Апирана же презирал термоодежду в любом ее виде и просто накинул поверх привычного удобного комбинезона куртку с капюшоном. За этим надвинутым на глаза капюшоном и маской татуировок почти не было видно, если маори и выглядел подозрительно, так разве что из–за размеров, и теперь у Дрифта не было ощущения, что он идет рядом с сигналящим маяком.

В небе послышался рокот. Они подняли головы и увидели полицейский флаер, бело–синий, со светоотражающими наклейками. На каждом крыле, похожем на обрубок, вращались, сливаясь в сплошную полосу, двойные лопасти винтов. Несколько местных юркнули в тень громоздящихся вокруг жилых блоков — пять–шесть этажей бетона и пластика, — но остальные шли себе дальше как ни в чем не бывало. Это не Манхэттен, где богатые и благополучные отгородились двадцатифутовой стеной, окружающей остров, чтобы никто не добрался туда вплавь — там–то полиция сразу бросается в глаза и бдительность проявляет на каждом шагу. Когда Нью–Йорк протянулся дальше на запад и на юг, Бруклин и Квинс были заброшены, как ненужные отходы, и их население, к добру или к худу, оказалось предоставлено само себе. Вынудить полицию Нью–Йорка сунуться сюда могли бы, пожалуй, только какие–нибудь массовые беспорядки, и Дрифта это почти в равной мере успокаивало и тревожило.

Флаер взял курс на запад, в направлении Джамайка Бей, и, когда его тень пропала из вида, Дрифт осмотрелся, чтобы оценить обстановку. Те, что прятались, появились опять, но на троих новичков никто вроде бы не обращал особого внимания. Дрифт поднял взгляд па указатель, почти скрытый целым гнездом из проводов — предприимчивые местные жители додумались получать электричество, подключаясь напрямую к уже имеющемуся источнику, — и показал рукой вперед:

— Вон там ближайшая станция метро.

Система метро Старого Нью–Йорка находилась в полуразрушенном состоянии и страдала всеми недугами, какими только может страдать перегруженная подземная транспортная система, проработавшая почти без перерывов несколько веков подряд, но все–таки еще более или менее действовала. Это был наилучший способ попасть в сердце Старого Нью-Йорка из южного Бруклина, но, выйдя из дребезжащего вагончика па Тремонт–авеню, но лестнице подниматься они не стали. Свернули налево у представительства пресвитерианской миссии, занимавшего один угол, обменялись преувеличенно незаинтересованными взглядами с двумя мужчинами, прячущимися за ним, — Дрифт не сомневался, что они собирались впарить им что–нибудь наркотическое, да передумали, когда увидели свирепый взгляд Апираны, уже снявшего маску, — и направились к лифту, который ходил только вниз.

Спутники Кармеллы были далеко не единственными местами в галактике, где человечество начало зарываться под землю в поисках жизненного пространства. Правда, на Старой Земле, даже в сильно загрязненных внутренних городских районах, проблема заключалась не столько в непригодной для дыхания атмосфере, сколько в разорительных ценах на аренду земли. Новые туннели, площади и жилые дома, расположившиеся под разросшимся мегаполисом, получили название Уорренс и являли собой типичный пример социального неравенства: «верхним» — хорошие сети водоснабжения и удобные транспортные маршруты, «нижним» — изоляция и нужда.

Двери лифта раздвинулись на семнадцатом уровне Нижнего Северного Уорренса, и открылся туннель, из которого несло влажным спертым воздухом. Лампочки мигали, с потолка текло, и, учитывая, что туннель находился ниже уровня грунтовых вод, это вызывало некоторые опасения.

— Уютненько, — пробурчал вполголоса Апирана.

Дрифт поймал себя на том, что ему все еще делается слегка не по себе при любом неожиданном движении Апираны и что он то и дело замечает, какой же тот огромный. Он уже несколько лет не чувствовал этого с такой остротой, а ведь сейчас маори изо всех сил старался не пугать никого своим видом. Но, как бы то ни было, он выдвинул Апиране условия, на которых тот может остаться в экипаже «Кейко», и Апирана их принял, поэтому Дрифт считал своим долгом держаться с великаном как обычно, пока он эти условия не нарушил.

— А ты уверен, что это то самое место? — спросил Михей.

Голландец не очень–то рвался в эту поездку, но Дрифт его уговорил: отчасти для того, чтобы не оставаться наедине с Апираной, а главным образом потому, что не был до конца уверен, что Михей не смоется из космопорта и не найдет способ продать их с потрохами ради собственной выгоды.

— Так Алекс сказал, — ответил Дрифт, отлично понимая, чего стоят слова человека, который, как он знал, издавна его недолюбливал, а сейчас видел в нем только обузу и потенциальный источник опасности. — Посмотрим, что нам тут удастся найти.

Заблудиться здесь было бы трудно. Почти все двери заколочены досками, на месте остальных зияли пустые проемы, ведущие в тесные конурки без всякого намека на мебель. И только главная площадь выглядела совсем иначе.

— Что за ерунда? — пробормотал Апирана, когда они увидели вход.

Гулкую тишину и сумрак туннелей сменил приглушенный шум за стеклянными дверями в стальных рамах, басовые удары музыки, перемежающиеся рокотом множества голосов, и свет, от которого вокруг ложились длинные тени.

— Как я слышал, та леди, с кем нам нужно потолковать, вроде как прочно обосновалась тут и взяла все в свои руки, пояснил Дрифт. — Подмяла под себя бизнес, черный рынок — все подмяла. Все, что ниже десятого уровня в Северном Уорренсе, принадлежит ей, но почти все это она скупила легально и серьезных проблем никому не доставляет, так что юститы ее не трогают.

— И вот здесь, под землей, сидит лучший внеспайновый источник информации в Северной Америке, который может сказать нам, где искать Николаса Келсьера? — спросил Михей. — Слабовато верится.

— Связи–то у нее точно имеются, — сказал Дрифт, — и ходят слухи, что она часто берет плату за информацию информацией же. Баш на баш, в общем.

Он распрямил плечи, поправил шарф, который повязал, чтобы скрыть синяки от пальцев Апираны, и шагнул к дверям. Они распахнулись от легкого толчка, и за ними открылось то, что когда–то было местом публичного отдыха в северо–восточной части семнадцатого уровня. Да, в общем, оно таким и осталось, только пешеходные дорожки и ларьки сменили более свободно и хаотично организованные площадки. Какие–то заведения и сейчас работали, но тут же над головами раскачивались гамаки, кондиционер с жалобным гудением втягивал дым от кострищ, и откуда–то, похоже, с боксерского ринга, доносились оживленные крики и восклицания.