ностальгия по временам, когда еще верил в успех этого проекта; прошли какие-то две недели с тех пор, а кажется, что пара жизней.

У южных ворот, формально за границей города, стоит черная карета, запряженная шестеркой лошадей. Не успеваю с ней поравняться, как дверца распахивается и на подножке появляется юноша. Где-то я его видел… Да, это Эдгар, внук графа Нагеля, который сражался с Киром на поединке. Сейчас на нем не гламурный сверкающий костюм, а неброская темная одежда, и волосы спрятаны под шапочкой. Теперь он выглядит не зарвавшимся мажором, а обычным парнем.

— Рад, что ты добрался благополучно! — приветствует он меня. — Садись же в карету! О твоем коне позаботится лакей.

Не так быстро. Сперва надо кое-что прояснить.

— Ты приехал за мной по поручению своего деда?

— Да.

— И как же это графу Нагелю не зазорно вести дела с низшим?

Парень прищуривается:

— А кто сказал, что ты — низший? Барон Рентх? Видишь ли, целитель, с высоты, на которой находится граф Нагель, не видно особой разницы между Бароном Рентхом и каким-то низшим.

Это хвастливое заявление не очень-то бьется с тем, что карета простояла всю ночь за пределами города. Парень словно бы улавливает мои сомнения и продолжает:

— Однако мой дед несет ответственность за мир во всем графстве, потому не нарушает древних баронских привилегий. При том он уважает людей искусных и знающих вне зависимости от их происхождения. Прошу тебя, садись в карету. Ты промок и замерз, а в трех часах пути отсюда есть весьма приличный постоялый двор. Я отправлю слугу вперед, и к нашему приезду будет готова горячая ванна.

А паренек-то не промах, знает, чем подкупить усталого путника! За горячую ванну сейчас готов заложить душу дьяволу — хотя раз в Танаиде нет бога, то нет, наверно, и дьявола.

Спешиваюсь, передаю поводья Уголька слуге и усаживаюсь на бархатные сиденья, нещадно пачкая их дорожной грязью.

Глава 17

Жизнь неумолимо налаживается

— Господин, вы уже проснулись? — щебечет радостный девичий голосок. — Изволите вставать?

— Да, вроде пора…

Спросонья не сразу соображаю, что нахожусь в графском замке. Прибыли мы в ночи — карета постоянно вязла в грязи, потому ехали медленнее, чем планировалось. Я зверски устал — дни выдались пасмурные, и в дороге сил едва хватало на лечение бронхита и раны в плече. Все-таки на адреналине сильно выложился в том бою на перекрестке.

Эдгар разговорами не докучал, сидел себе тихо в углу, пырился в окно. Карета была комфортной и теплой. Останавливались на лучших постоялых дворах. Но все равно к приезду в замок чувствовал себя вымотанным и толком ничего не рассмотрел. Проглотил ужин, не разбирая вкуса еды, и завалился спать, скинув грязную одежду прямо на пол. И вот меня будит какая-то феечка… нет, не будит даже — она дождалась, когда открою глаза, и тут же вошла. За занавеской караулила?

— Меня зовут Лилли, и я стану заботиться о вас в замке Нагель, — сообщает феечка.

Служанка? Вряд ли, слишком изысканно одета. Зеленое платье не вульгарное, закрытое, но изящно облегает стройную фигурку, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь. На голове забавный убор в форме конуса, с него свисает кокетливая белая вуалька. Да, эти широкие рукава определенно не приспособлены для того, чтобы мыть полы и драить кастрюли Родственница хозяина? Многовато чести, вряд ли я настолько важный гость. И почему обращается ко мне на «вы»? Глянул через Тень — в ауре девушки нет золотистых искорок. Не магичка. Низшая, как говорят в Танаиде.

В любом случае стоит быть вежливым:

— Очень приятно, Лилли. Меня зовут Мих.

— Вот здесь умывальник с чистой водой, — Лилли уверенно берет на себя обязанности хостесс. — Одежду для вас подобрала из запасов, простите, если не совсем подойдет по размеру или фасону. Портные уже готовы снять мерку и сшить то, что вы пожелаете. А пока я прикажу подать завтрак. Или, — девушка кокетливо улыбается, — у вас прежде есть… другие желания?

Вот оно что. Внешне Лилли не чета растрепанным служанкам из баронского замка, но суть, похоже, та же.

— Нет, благодарю, это лишнее. Сейчас оденусь и выйду к завтраку.

— Я пришлю камердинера.

К этим аристократическим замашкам я так и не привык, преспокойно одевался и раздевался сам. Хотя, конечно, все эти шнуровки и крошечные пуговички каждый раз вызывали тоску по таким простым вещам моего мира, как застежки-молнии. Вот не ценит же человек счастья, пока оно есть!

— Не нужно, сам управлюсь.

Девушка кланяется и выходит — кажется, безо всякой обиды. Осматриваю спальню. На стенах три гобелена со сценами охоты. И это в гостевой комнате. В баронском замке был всего один гобелен, поменьше, в зале для пиршеств.

Спускаю ноги с кровати, привычно ожидая контакта с холодным полом. Но ступни тонут в мягком ковре. Кувшин и таз для умывания здесь медные — барон обходился глиняными изделиями.

За одежду Лилли переживала напрасно — размер почти подошел. Вот отъемся чутка после темницы — и будет совсем идеально. Расцветка, правда, не моя, не люблю желтый, предпочел бы черное, серое или на крайняк сине-голубое. Но дареному коню в зубы не смотрят… хотя я еще не знаю, чем за все эти подарки придется расплачиваться. Танаид — не место для альтруистов, это я успел усвоить.

За высокой двустворчатой дверью — трапезная. За длинным столом спокойно разместились бы человек пятнадцать, но сейчас все это для меня одного.

— Желаете, чтобы я составила вам компанию, или будете завтракать в одиночестве? — приветливо спрашивает Лилли.

— О чем речь! Конечно же, поешь со мной.

На серебряной посуде яичница, брызжущие жиром жареные колбаски, свежайшие булочки, хрустящие медовые лепешки, стопка блинчиков, густые сливки, пяток вазочек с разным вареньем. Лилли клюет как птичка, а я отдаю угощению должное. В баронском замке главным достоинством еды было ее количество, что после скудного рациона низших воспринималось как роскошь. Здесь же готовят по-настоящему вкусно, изысканно даже.

— Желаете осмотреть замок? — спрашивает Лилли, когда я больше не могу запихнуть в себя ни кусочка.

Из окна бьет солнечный свет. Как же я по нему соскучился!

— Сначала парк. Здесь же должен быть парк?

— Непременно!

Парк здесь действительно похож на парк, а не запущенные заросли. Гуляем по широким дорожкам, мощеным камнем. С наслаждением впитываю солнечное тепло —