нее работа. Самое обидное, что и внешне это совершенно мой типаж — стройная, но мускулистая блондиночка с оленьими глазами. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы, наверно, с удовольствием приударил за ней. Она, конечно, и так постоянно мне предлагается. Но какой кайф спать с женщиной, если секс со мной для нее — должностная обязанность, вроде как для меня — заполнение журнала расхода рецептурных медикаментов?

Однако пора одеваться и готовиться к приему пациентов. Нехотя вылезаю из купели. Лилли подает чистое льняное полотенце, а следом — рубашку. Вчерашнюю, к сожалению.

— Я ведь говорил, мне нужны чистые нижние рубашки каждый день.

— Но эта чистая! Пятен нет совсем.

— Чистая — значит такая, которую еще никто не надевал.

Лилли выпучивает глаза в изумлении. Похоже, я переворачиваю ее средневековый мир. Вздыхаю и поясняю:

— Так уж заведено у нас, целителей.

— А! Значит, каждый вечер рубашку нужно сжигать и ночью шить новую?

— Зачем такие страсти? Стирки вполне достаточно. Напомни, с кем я сегодня работаю?

Пациентов у меня уже несколько. Как мы и договорились, лечу не только самого графа, но и его гостей. Похоже, он использует мои услуги в каких-то своих политических целях — особенно после того, как выяснилось, что могу не только врачевать раны, считавшиеся неизлечимыми, но и укреплять организмы Высших в целом. Вероятно, мое воздействие ведет к продлению их жизней, но обещать так много я пока опасаюсь. Во все эти интриги и заговоры я не лезу — оно мне надо? Интересная работа по специальности, неплохие перспективы, достойная оплата и условия жизни настолько комфортные, насколько это вообще возможно для средневековья — все это меня вполне устраивает.

Лилли, однако теряется и бледнеет. Похоже, она не помнит, кто ко мне сегодня должен явиться. Девушку бьет мелкая дрожь, она с трудом сдерживает слезы:

— Я не знаю… Простите меня, господин.

— Чего это ты, Лилли? Ничего страшного не случилось, не переживай. Давай ты просто будешь вести записи и напоминать мне, когда и с кем работаю. Ты ведь грамотна?

Лилли обрадованно кивает. Персональная гейша мне без надобности, а вот секретарь и регистратор не помешает.

Надеваю камзол и шоссы, пошитые по моей мерке и даже, насколько это возможно в этой культуре, на мой вкус. Направляюсь к пациентам.

Жизнь неумолимо налаживается.

Глава 18

По существу все уже решено

— Какие есть жалобы?

— Да вот, одышка замучила, и колени болят, и еще спина в последнее время. По лестнице уже без паланкина не поднимаюсь, а ведь лет двадцать назад даже не замечала, как бегаю по замку днями напролет. Что мне делать, милок?

Вздыхаю. Ответ совершенно очевиден даже человеку, далекому от медицины, хотя больным он никогда не нравится. Моей новой пациентке, 68 лет — для Высшего это не возраст, однако, в отличие от других аристократов, выглядит она на свои годы. Виной всему вес — он раза в два больше, чем нормально даже при ее высоком росте. Я-то радовался, что у меня теперь прекрасное обширное кресло для пациентов, а эта дама туда едва вмещается.

Однако пациентка — герцогиня Хиск, глава одного из великих родов. Хоть мне и не хочется лезть в местную политику, а все-таки не стоит злить такую влиятельную даму.

— В первую очередь необходимо соблюдать умеренность в пище. Избегать сладостей, сдобной выпечки, вина. Потреблять овощи, крупы, нежирное мясо — все это небольшими порциями.

Лицо дамы, и без того недовольное, становится кислым.

— А ты-то что можешь для меня сделать, милок?

Коробит ее фамильярность, но учить главу великого рода манерам — зачем это мне? Штука в том, что с ожирением не могу сделать ничего, и не мог никогда — ни как обычный врач, ни как целитель. Теперь-то я умею кое-что из того, на что не способна медицина моего мира, но вот с проблемой лишнего веса пациент может бороться только сам, здесь могу помочь разве что самыми общими советами. Хотя, конечно, в моем мире хватает рекламы, обещающей женщинам и мужчинам похудение навсегда без диет и упражнений. Не знаю, возможно, эту рекламу дают маги и волшебники какой-то другой школы, а мне таких талантов не отгрузили.

Прошу разрешения и смотрю на пациентку через Тень. Все ожидаемо: проблемы с суставами и сосудами, грыжа, преддиабет… Но главное — зеленые нити изношены почти так же, как у графа, хоть она и намного моложе его. Первопричина все равно в обжорстве и лишнем весе, однако я могу улучшить состояние пациентки и увеличить ожидаемую продолжительность ее жизни. Работы — непочатый край… надеюсь, дама останется здесь хотя бы дней на десять. А впрочем, это меня не касается. Лезть в разборки высшей аристократии — оно мне надо? Делаю все, что возможно за один сеанс. Хотя накопившиеся за десятилетия проблемы так быстро не решить, пациентка сразу почувствует значительное улучшение самочувствия.

Действительно, дама вскакивает с кресла и начинает кружить по кабинету. Как бы не снесла стеллаж с книгами, каждая стоит, как домик в предместье…

— Вот спасибо, целитель! — радуется она. — Нагель удружил, старый волк… Где он только тебя нашел?

Неопределенно повожу рукой: мол, где нашел, там больше нету. Дама особо не нуждается в моем ответе, продолжает кружиться по кабинету, рассеянно смеется. Не раз замечал, что после сеанса укрепления жизненных нитей на пациентов накатывает что-то вроде эйфории. Еще бы, они же за какую-то минуту реального времени молодеют лет на пять. Граф Нагель, надо отдать ему должное, внешне этого никак не проявляет, а другие ведут себя, словно не заметили, как выпили бутылку шампанского.

— Скажи Нагелю, теперь-то я точно с ним, пусть не беспокоится, — продолжала бездумно болтать дама. — Передавим этих Хёрстов, как тараканов. А после следующего лечения мне еще лучше станет?

— Обязательно. А теперь нужно пойти в свои покои и как следует отдохнуть.

Выпроваживаю пациентку. Вот ничего же не хотел знать об этих феодальных интригах, ничего. Но эта дама не первая, кто упоминает род Хёрст, и я невольно складываю два и два. Хёрст — один из одиннадцати родов, он владеет железными рудниками. Нехватка металла в Танаиде сказывается везде, это у графа, например, мебель с металлическими украшениями, а барон мог себе позволить только дерево. Слышал, что глава рода Хёрст, нестарый еще по аристократическим меркам мужчина, болен — это заинтересовало меня с профессиональной