– Город, – произнес он, склонившись к Найту.

– Олонг, – отозвался Рыцарь Времени. – Промышленный центр телли-тархат.

– Длинноносых?

– Да, консул Трев. Шахты, карьеры, выплавка металлов и химические производства… Когда-то здесь трудились миллионы работников.

– Что с ними произошло?

– Уничтожены за ненадобностью. – Судорога исказила лицо юноши. Овладев собой, он добавил: – Город велик, но теперь в нем немного людей – красные стражи и те, кто следит за машинами. Длинноносые и другие мелл-паа здесь не живут.

– Почему?

Найт пожал плечами.

– Холодно. Еще грязный воздух, грязная река… Дважды на город нападали.

– Кто?

– Суончи Патан, Сеграх, Вишшари и другие. С высоты незаметно, но половина города – руины и кучи мусора.

– Однако шахты и производства работают?

– Да, консул Трев. Они хорошо защищены.

Тучи снова на миг разошлись. Ивар успел разглядеть изрытую землю, терриконы, холмы пустой породы, мачты энергоприемников, паутину дорог, по которым ползли длинные змеи платформ, загруженных рудой. Эта картина нагоняла еще большую тоску, чем ледяные просторы Арханга. Облака в очередной раз закрыли землю.

«Пилот у нас не прост, – пришла внезапно мысль Командора. – Не прост!»

«Ты о чем?» – спросил Тревельян.

«Будь внимательнее, голубь сизый. Он ведь к городу не полетел, держался в стороне».

«И что?»

Но дед смолк, испустив ментальное подобие вздоха.

Тревельян опять склонился к уху юноши.

– Ты говорил, что тебя и еще двоих готовили к дальней дороге…

– Адара и Шагаба, консул Трев.

– Да, я помню их имена. Почему выбрали вас?

– Мы молоды, крепки телом и духом, а еще… – Найт на мгновение задумался. – Ильсани, наш наставник, считал, что мы одарены особым качеством: не боимся неведомого и не питаем отвращения к иным формам жизни. Ведь в конце пути… если путь когда-то кончится… там мы могли бы встретить существ, совсем не похожих на людей.

«К счастью, не встретили, – пробормотал Командор. – Ни сильмарри, ни дроми, чертовых жаб! С этими договориться было бы не просто!»

«С хапторами и фаата тоже», – согласился Тревельян, а вслух произнес:

– Готовились трое, но послали тебя. Для этого была какая-то причина?

– Была. Адар не выдержал, решил, что если мы погибнем, лучше умереть со всеми, с нашим миром и нашими людьми. – Грудь Найта поднялась в прерывистом вздохе. – Когда я очнулся и увидел эти безжизненные льды… когда тот человек, лысый с перьями, сказал, что ничего нельзя исправить… я понял Адара, консул Трев. Есть вещи пострашнее смерти.

– Есть. Одиночество, бессилие и вечное чувство вины… – Помолчав, Тревельян продолжил: – А что с Шагабом? Он тоже не выдержал и отказался?

– Нет. Он только пожелал проститься с матерью и сестрами. Его убили в Алкадду во время облавы.

– А ты? Тебе ни с кем не хотелось проститься?

– Мои близкие давно мертвы, – сказал Рыцарь Времени, опустив голову. – Они жили в том городе, в Олонге… Не спрашивай, что с ними случилось. Мне тяжело вспоминать.

Облака под летательным аппаратом поредели, и теперь Ивар мог разглядеть землю с уходившими вдаль дорогами, нитками трубопроводов и гигантскими мостами – большие реки попадались все чаще. Они достигли средних широт, где находилось множество крупных и мелких поселений, окруженных сельскохозяйственными угодьями и зонами различных производств. Здесь, как и в Олонге, дымили трубы, над городами висела пелена желтовато-бурого смога, по монорельсовым путям тянулись длинные составы с цистернами и платформами, и повсюду торчали мачты энергоприемников. Еще он видел нацеленные в небеса ракеты и стволы излучателей, здания казарм, отряды марширующих солдат и боевые машины, что ползли по дорогам, словно стаи решивших переселиться черепах. Но вскоре эта картина смазалась, превратившись в скопище серых, желтых, зеленых пятен – их аппарат пошел вверх, и детали пейзажа стали неразличимыми.

«Правильно действует», – пробормотал Советник, смотревший на землю глазами Ивара. Но к чему относилась эта реплика, Тревельян не понял.

«О ком ты, дед?»

«О нашем пилоте. Молодец!»

«Ты так считаешь? Почему?»

Пол под ногами Тревельяна наклонился. Похоже, воздушная машина взбиралась в стратосферу.

Помолчав, дед произнес нравоучительным тоном:

«Тут тебе не Осиер и не Арханг, тут, мальчик мой, техническая цивилизация. Ракеты видел? Стоят батарея за батареей… Система противовоздушной обороны, не иначе… у каждого города, у важных предприятий и транспортных узлов… От них лучше держаться подальше. Парень так и делает».

И правда, подумал Тревельян, выбираясь из тесного сиденья. Не исключалось, что пилот заботится о собственной безопасности, но были возможны и другие варианты.

Сунув серебряный жезл под мышку, он кивнул Найту.

– Загляну к пилоту, потолкую с ним. Как думаешь, он служит мелл-паа?

– Не обязательно. У других суончей тоже есть воздушный транспорт.

– Хмм… Тем более есть повод побеседовать.

Кабина оказалась тесной, загроможденной приборами, зато грохот двигателей был здесь не таким оглушительным. Из нее открывался неплохой обзор – иллюминаторы в кабине пилота были много шире, чем в грузовом отсеке. Внизу, по курсу, Тревельян видел пеструю поверхность земли, частью скрытой облаками, вверху горели в темном небе звезды. Он решил, что аппарат поднялся километров на тридцать или еще выше.

Развернув кресло, пилот уставился на Ивара. У него было худощавое лицо с впалыми щеками, серые глаза и коротко остриженные светлые волосы. Губы, уши, нос – все на месте и вполне нормальных очертаний. Выглядел он не очень юным – пожалуй, лет на сорок.

– Назови свое имя, – сказал Тревельян.

– Шайг Нилинна. – Голос пилота звучал спокойно, в нем не ощущалось ни обиды, ни агрессии.

– Нилинна – твой суонч?

– Да.

– Чем занимается?

Теперь Ивар почувствовал, что пилот удивлен. Впрочем, в исходивших от него ментальных волнах по-прежнему не было враждебности.

– Разве ты не знаешь? Нилинна – это воздушные перевозки. По всему свету, от полюса до полюса.

– Суончи мелл-паа вас тоже нанимают?

– Нет. У декаи унго хватает своих машин. Не замечать нас – вот вся их милость.

Он насторожился, подумалось Тревельяну. Подождав немного, он сказал:

– Поверь мне, Шайг Нилинна, я не люблю длинноносых, безухих и прочих уродов. Очень не люблю. Будь моя воля… – Вскинув оружие, он сделал вид будто прицеливается.