– Мы выяснили основные недостатки комплекса. Ракеты у него мощные, но тяжелые. Маневренность плохая. Поэтому если летчик замечает старт ракеты, от нее можно уйти резким маневром. Пуск ракеты хорошо заметен. Для разгона на начальном этапе используется мощный пороховой ускоритель. Его срабатывание и отстрел видны с воздуха. Так что внимание вас спасет. Да.

Полковник говорил твердо, уверенно, со знанием дела. Мюррей увидел, что на последних словах Блай посмотрел на Уилсона и отвернулся.

– Проведя исследования, военные инженеры предложили следующий маневр. Увидев пуск, летчик должен направить самолет непосредственно на ракету и лететь так двадцать секунд. Считаем: «Миссисипи-один, Миссисипи-два, Миссисипи-три…»

Полковник считал, а Мюррей вдруг живо представил, как он доворачивает машину и ведет ее навстречу тяжелой зенитной ракете. И как эта ракета рвет на куски самолет вместе с ним. Так же, как она уже порвала пять самолетов.

«Заткнись!» – хотел крикнуть Мюррей, но лишь тихо пошевелил губами.

– Миссисипи-десять, Миссисипи-одинннадцать… – считал полковник.

Ракета летела Мюррею прямо в лоб. Это вам не букашек напалмом поливать! Это начиналась настоящая война.

– Миссисипи-двадцать! – закончил полковник. – Берете ручку на себя вертикально вверх, а затем горку, переходящую в пикирование. И все. Ракета пролетит выше. Показываю еще раз.

Полковник снова начал считать, и спина Мюррея вновь покрылась холодным потом.

– Вопросы? – спросил Уилсон, закончив демонстрацию маневра.

– Есть. Полковник, вы уверены, что маневр поможет?

– Уверен.

– Данные, на основе которых маневр рассчитывался, проверенные?

Полковник задумался, а потом честно ответил:

– Не знаю. Может быть, эти данные побывали в руках КГБ. Еще вопросы есть?

– Да. Полковник, кто-нибудь кроме капитана Блая, вернулся из столкновения с ракетами?

– Нет, никто больше – нехотя произнес полковник, – и других вылетов еще не было. Проверить теорию маневра придется нам. Сегодня начинаем тренировки. Разойдись!

Строй распался. Мюррей развернулся и хотел идти, но его остановил окрик Блая.

– Лейтенант Мюррей, останьтесь!

Мюррей остановился и замер перед капитаном. Блай подошел к нему, обвел глазами асфальт вокруг, будто всматриваясь в тени погибших летчиков, и поднял взгляд.

– Учить вас буду лично я.

– Есть, сэр! – Мюррей щелкнул каблуками.

– На завтра назначена операция по штурмовке ЗРК. Она поручена мне.

– Есть, сэр! – снова ответил Мюррей, внутренне холодея от неприятного предчувствия.

– Вы будете в моей группе. Рядом со мной. Вот теперь можете идти.

Мюррей козырнул и медленно пошел к ангарам.

***

Весть о том, что в ходе одного боя сбито пять самолетов, причем два из них – одной ракетой, распространилась среди вьетнамцев с ураганной скоростью. Солдаты, даже стоя на посту, даже в присутствии командиров громко обсуждали такую новость и при этом подпрыгивали от радости. После обеда, когда убедившийся в полном отсутствии противника Рузаев объявил отбой, они устроили митинг.

Работал и «беспроводной телеграф». Слухи распространялись мгновенно как среди солдат, так и среди крестьян. Поэтому на митинг явились не только солдаты, но и крестьяне ближайших деревень, которым было тоже очень и очень интересно.

– Товарищи! – митинг открыл известный Рузаеву Аунг Сан, – дорогие товарищи! Долгое время мы терпели налеты американской авиации, не всегда имея силы дать отпор. Наконец-то положение изменилось. Благодаря усилиям коммунистической партии, благодаря руководству товарища Хо Ши Мина, благодаря советским товарищам мы наконец-то сможем рассчитаться с ними за все то горе, которое они принесли нам.

Толпа слушала его, затаив дыхание, и лишь изредка прерывала выступление радостными криками.

По дороге, одной из тропок «тропы Хо Ши Мина», совершенно не маскируясь, плотной цепью ползли грузовики. Их водители уже знали, что их прикрывают «советские», и что теперь ни один «ганшип» не посмеет подняться в воздух. Водители ехали днем, пели и не следили за небом.

И как апофеоз перелома войны, на позицию явился Шульц. Конечно, если бы он приехал на машине, ему тоже были бы рады. Если бы он приехал верхом или на рикше, или даже пришел пешком, ему все равно были бы рады. Но он явился на вертолете. Это было неслыханно. До сих пор право летать на вертолетах имели только американцы, для которых вражеский вертолет был удобной мишенью. Здесь же Шульц прилетел, не боясь и не прячась, а пара «МИГов» сопровождения тут же отправилась ловить штатовские «вертушки».

Шульц вошел в командный пункт, сгреб Рузаева в охапку и долго обнимал его, хлопая по спине.

– Ну, спасибо, Георгий Семенович! Вот порадовал! Спасибо за успех.

– Служу Советскому союзу!

– Я уже написал рапорт. Генерал Воробьев представляет вас к ордену. Высокая, но заслуженная честь.

– Спасибо. А что слышно о пополнении?

– И это есть. У вас завтра соседи разворачиваются.

– Всех американцев перебьете? – спросил неожиданно появившийся Тхи Лан.

– «Не горюй, у немцев это не последний самолет!» – ответил Рузаев цитатой из «Теркина».

Шульц сразу посерьезнел.

– Не обольщайтесь. Американцы выработают новую тактику, и победа не дастся так легко.

Шульц улетел следующим утром, поздравив всех и приняв поздравления. Рузаев внимательно следил за воздухом, но прижатые к земле и к палубам авианосцев самолеты так и не рискнули взлететь. Кашечкин начал жаловаться, что от скуки и дождей он начинает покрываться плесенью. Дорога кипела. Партизаны оживились. Вьетнамцы радовались.

***

Американские самолеты не появились ни на следующий день, ни через день. Вся авиация США пять дней не беспокоила воздушнее пространство Демократической республики Вьетнам. И только на шестой день Рузаев получил новое целеуказание.

На этот раз, видимо, американцы поняли, с кем имеют дело, и решили направить атаку не на Тропу, а непосредственно на дивизион. Хорошо известная тактика, использованная еще в годы Второй мировой войны, когда штурмовики сначала уничтожают средства ПВО, а затем уже атакуют объект. Используя свой прежний опыт, американцы снова шли плотной группой, на большой высоте.

Кашечкин внимательно следил за их победным маршем и красивыми маневрами. А затем Рузаев всадил сразу две ракеты в плотный строй и сбил два самолета.

– Курс три-один-три! – доложил Кашечкин. – Выходят из зоны поражения!

Американцы, так и не сумевшие сбросить ни одной бомбы, сменили курс.

– На соседей выходят! – Рузаев сверился с картой.

И вдруг еще одна засветка отделилась от строя и пошла куда-то вбок. Рузаев не видел ни самой ракеты, ни ее разрыва, но понял, что соседи не промахнулись.

– Есть! – радостно вскрикнул Кашечкин.

– Есть! – подтвердил Рузаев и нажал кнопку сирены. Металлический вой, оповещавший личный состав, понесся над дивизионом.

– Отбой? – удивился Кашечкин. – Почему?

– Перебазируемся. – Рузаев начал отключать аппаратуру.

– Зачем?

– Они нас засекли. А я не люблю находиться в укрытиях, о которых знает противник. С войны научился.

– Может, ударим еще раз?.

– Нет. Меняем позицию. Выключайтесь.

Кашечкин вздохнул