Когда Хохол посигналил за воротами, Леон жестом велел Маркидону убираться, и тот послушно пошел к своей будке.

Хохол выпрыгнул из «Опеля» и открыл заднюю дверь, помогая выйти Марине. Леон тут же оказался рядом и подставил второе плечо:

– Опирайтесь, я помогу. Доктор приехал, ждет в гостиной.

– Как Мишка? – хриплым голосом спросила Коваль.

– Да он нормально, там мягкие ткани только задеты, больно, но ничего страшного.

Марина скептически оглядела пропитанную кровью заклейку на правом ухе телохранителя:

– А ты теперь Леон – драное ухо?

Он улыбнулся:

– Ничего, заживет. Вот Димке круче досталось, прооперировали, но гарантий не дают.

– Ладно, будем надеяться, что все образуется. Давай веди меня к вашему эскулапу, а то я вот-вот лягу посреди двора – голова раскалывается, и тошнит ужасно, – пожаловалась она. – Джек, а ты бы багажник-то разгрузил…

– Без тебя разберусь. Лежал всю дорогу, и еще полчаса полежит, – отрезал Хохол, подхватывая ее на руки.

Марина обняла мужа за шею и вдруг почувствовала себя в совершеннейшей безопасности. Когда Хохол был рядом, она забывала обо всем.

Он внес ее в дом, следуя за Леоном, вошел в гостиную, где прохаживался высокий молодой мужчина в серых джинсах и тонком голубом свитере. Обернувшись к вошедшим, он сразу представился:

– Добрый вечер. Меня зовут Алексей, я врач. Леон в двух словах описал проблему…

– Доктор, проблему я понимаю и сама, – откликнулась Марина, стукнув Хохла по плечу. Тот опустил ее на пол, и Коваль, шатнувшись, снова крепко ухватилась за его руку. – Думаю, вам ясно?

– Ясно. Давайте на диванчик приляжем, я посмотрю, в процессе и поговорим.

Марина легла на диван и, устроив подушку под головой, заговорила:

– Взрыв бытового газа, меня волной отшвырнуло и здорово ударило не то о стену, не то об пол – не могу сказать. Теряла сознание плюс, конечно, надышалась – не без этого. Тошнит ужасно…

– И рвало ее по дороге, – вклинился Хохол.

Доктор кивнул и принялся за осмотр. Женька напряженно замер в изножье дивана, наблюдая за тем, как Алексей проверяет рефлексы, измеряет давление и качает головой.

– Знаете, девушка, вам бы полежать. Ну, и терапию небольшую – чтобы снять боли, да и остаточные явления от отравления газом тоже убрать.

– Лежать мне, доктор, некогда… – начала она, но тут же вмешался Женька:

– Если надо, значит, будешь лежать. Все, что нужно, я куплю, будем лечиться. И не спорь.

Коваль недовольно посмотрела на мужа, но спорить не стала. Определенно Хохол все сильнее входил в роль «хозяина в доме», и ему это, безусловно, нравилось. «Ничего, покомандуй, пока я не в форме. Встану – будет по-прежнему», – решила она про себя и скроила покорную мину – мол, все поняла, не спорю.

– Я в вену колоть умею, – сообщил между тем Леон, – если что – могу помочь.

– Нужды нет, – отозвался доктор, – я буду сам приезжать. Вы ведь здесь останетесь, насколько я понимаю? – Это относилось уже к Марине, и та, подумав пару секунд, ответила утвердительно. Этот вариант казался ей сейчас самым подходящим и безопасным. – Отлично. Тогда желательно, чтобы завтра к обеду вот это было в наличии, – он протянул Хохлу листок, испещренный названиями препаратов, – если сложности, то я могу все сам привезти.

– Привезите, – опередил Хохла Леон, – так будет вернее и проще.

– Да, я тоже так думаю.

Доктор поднялся, убрал в портфель тонометр и молоточек и попрощался.

– Я провожу и вернусь, – сказал Леон, выходя из комнаты вслед за ним.

Марина и Хохол остались одни. Женька сел на край дивана, взял руку жены и поднес к лицу:

– Котенок, ты правильно решила. Здесь тебя сложнее достать. Я ночью прогуляюсь до квартиры, вещи заберу.

– Не езди один, – слабым голосом попросила она – снова подкатила тошнота, да и головная боль усилилась.

– Нет, не волнуйся. Пойду пока вытащу из багажника этого рыжего афериста, а то в самом деле еще кони двинет.

Хохол ушел. Марина закрыла глаза и незаметно для себя задремала.

Женька выскочил из дома и сразу напоролся на возвращавшегося от ворот Леона.

– Куда разлетелся?

– Пошли, поможешь. Прихватил я этого вашего стрелка прямо в кафе.

– То-то мои пацаны его найти не смогли… Как удалось-то?

Они направились к «Опелю», и Леон на ходу спросил:

– И где это ты тачкой любовницы хозяина разжился?

– Там, где она ее припарковала, – парировал Женька. – Ее-то саму нашли?

– Нашли. Я наверху запер, над баней – там комнатка есть маленькая. Пацана посадил под дверь, а на окне решетка, так что не выпрыгнет.

– Клевую бабу Мишка нашел – его же и заказала, – хмыкнул Женька, открывая багажник машины. – Вот, получай подарок. Извини, праздничных ленточек не оказалось.

– Мы его и без ленточек… – Леон буквально выволок рыжего на землю, пнул ногой: – Что, урод, доигрался? Не ту мишень выбрал, не закрылся кружочек-то.

Рыжий поднял голову и замычал что-то. Леон выдернул тряпку, заменявшую кляп:

– Ну, колись по-быстрому, Рудой, с какого перепуга против хозяина попер?

Тот долго отплевывался, кашлял и старался принять какое-то более удобное положение, но скрученные руки, почти вывернутые из суставов, не давали ему такой возможности.

– Хорош вертеться, не флюгер. – Леон ткнул его носком ботинка и посмотрел на Хохла, который, казалось, совершенно утратил интерес к происходящему, покуривал, облокотившись на капот «Опеля», и даже не смотрел в их сторону.

– Леон… гадом буду… черт попутал… – захрипел Рудой.

– Бабло, родимый? Все не нажрешься никак?

– Бабло, будь оно неладно… Ксюха хорошие деньги предложила… мы ж не наглухо, только напугать… а она бы потом около него сидела…

– Вот вы деятели, – сплюнул Леон с досадой, – не наглухо, говоришь? А Димас сейчас в тяжелом состоянии в реанимации отдыхает, и гарантий врачи не дают, а у него жена беременная. Как я в глаза потом смотреть буду?

– Я… я помогу… все бабки отдам ей…

– Да сдались ей бабки твои, выродок. Без тебя не справимся, ага. Вот если Димас на тот свет откинется – тогда что делать? И что с тобой будет, когда Михаил Георгиевич домой вернется? Ты ж понимаешь, что я тебя отсюда не выпущу теперь. Хотел уйти – тебя отпустили, а ты через полгода – такие финты? Сволочь неблагодарная.

– Леон… ну, Леон, помоги, а? – задыхаясь, попросил Рудой, и в голосе его явственно послышались слезы. – Я ж все рассказал…

– Да что с твоих рассказов-то? И без них уже все знаю давно. И про пацана, которого ты на гостью нашу натравил, и про то, как вы его убрать хотели, – Леон вынул сигарету и закурил. – Ты чем думал, когда под три трупа подписывался, а?