– Хорошо. Как можно будет найти этого стрелка?

– Это я сделаю, я знаю все адреса. Если только он не свинтил отсюда, конечно.

– Если не дурак – свинтил. Но ты все равно попробуй. Возле Мишки кто-то остался?

– Да, там трое наших и милиционер.

– Хорошо. Давай так. Ты выясняй все, что сможешь, а потом приезжай ко мне. Адрес помнишь?

– Дом помню.

– Подъедешь – звони, Джек встретит. Все, увидимся.

Она бросила телефон в сумку и повернулась к Хохлу:

– Все слышал?

– Слышал. Значит, это кто-то еще на Мишаню охотничий сезон открыл, – мрачно изрек муж, – и этот кто-то вхож в дом, и давно, раз знает даже бывших охранников, имеющих на Ворона зуб. Давай думать.

– Что думать тут? Нечего… мы с тобой сейчас как слепые щенки – запах есть, а мамки с молоком не видно… – раздраженно проговорила Марина.

Повисло молчание. Хохол припарковал машину во дворе, помог Марине выйти. К вечеру стало намного холоднее, и Коваль накинула капюшон.

– Погоди, давай на улице покурим, – попросила она, – все время в помещении.

– Да тут идеально бы все время в бункере – при таких-то делах, – буркнул он, но остановился у чудом уцелевшей беседки. – Давай тут посидим, все ветра меньше. – Они сели на лавку, закурили, и Женька, обведя взглядом двор, заметил: – Ты смотри – вроде дом неплохой, а двор такой, как будто бомба попала.

– Я отвыкла уже от здешних пейзажей, – сказала Марина, пряча свободную от сигареты руку в карман, – все кажется каким-то послевоенным, разруха, грязь…

– Ты стала говорить как настоящая англичанка, – фыркнул Женька.

– Много ты понимаешь! Просто вокруг оглянись и сравни. Разве в Бристоле возможно такое?

– Ну, ты не украшай, в Бристоле тоже хватает и грязи, и мусора, – кинулся на защиту исторической родины Хохол.

– Хватает, кто бы спорил. Но почему именно здесь все выглядит таким жалким, а? Вроде такая страна большая, и ведь деньги есть в бюджете, а все равно разруха…

– Это которая не в сортирах, а в головах?

Марина с удивлением взглянула на мужа:

– «Собачье сердце» цитируем? Да ты растешь в моих глазах.

– Ну, книгу я, положим, не осилил, а вот фильм люблю, – сознался он с улыбкой. – Ты когда в ресторан уезжаешь, я, по-твоему, что делаю? Верно – диск заряжу – и вперед, киношки советские смотреть.

– Жень, скажи… а ты не жалеешь? – вдруг спросила Марина, и Хохол мгновенно понял:

– Нет. И не потому, что мне Англия дом родной – сама ведь знаешь, я там вообще как сыч, ни поговорить, ни телик посмотреть. Но не жалею, потому что там вы с Грегом в безопасности. И вообще – надо отца туда перетягивать.

– Он не поедет.

– Да ну?

– Вот тебе и «да ну». Я уже говорила с ним об этом – слышать не хочет. «Я, Мариша, никуда от могил не поеду!» – передразнила она Виктора Ивановича. – Вот скажи – за что цепляется? С Димкой никаких отношений не поддерживает, с Колькой – и подавно. Что ему мешает переехать к нам и оттуда спокойно работать? Ведь и легче было бы – все-таки мы ему не чужие.

Хохол помолчал, сделал пару затяжек:

– А привычка, Марин. Привычка. Тебя ведь тоже все время тянет сюда? Ты и вопрос мне этот задала не без умысла. Ну, так я сразу скажу – нет, даже не пытайся, сюда мы не вернемся никогда. И точка. Хочешь – поедем в Черногорию, там поживем, хочешь – на Кипр, но сюда – даже не заводи.

Она вздохнула. В этот момент ее внимание почему-то привлек невзрачный парень в серой куртке и темной шапочке, надвинутой на лоб. Он, воровато оглянувшись, подошел к их машине и начал откручивать крышку бензобака. Марина вцепилась в руку Хохла и увлекла того за собой прямо на грязный дощатый пол беседки.

– Ты чего? – рухнув на колени, изумленно спросил Женька, но она прижала палец к губам:

– Тихо! Там какой-то деятель нам машину реставрирует.

– В смысле? – громким шепотом взвился Хохол, но она снова шикнула:

– Нишкни, сказала! Как-как – в бензобак презерватив с сахаром крепит! Не мешай, я его вижу. Сейчас он крышку будет завинчивать, тут метров сто – сумеешь быстро его на землю положить?

– Не вопрос.

– Давай, пошел!

Хохол метнулся с низкого старта и в несколько прыжков настиг не ожидавшего подвоха парня, как раз закончившего завинчивать крышку. Женька сгреб его ручищами и свалил на дорожку. Парень начал биться под ним, но стряхнуть с себя огромную тушу Хохла, конечно, не смог. Марина, неспешно отряхнув с колен грязь, подошла к ним:

– Поднимайтесь, холодно.

Женька встал и, крепко ухватив парня за воротник куртки, поднял его на ноги, разворачивая к себе лицом. В глазах того застыло выражение ужаса.

– Ну что, милый? Сам расскажешь, или тебе в печень? – поинтересовался Хохол, сплевывая.

– Ч-что?

– Неверный ответ. – Кулак Хохла врезался парню в правый бок, заставив согнуться от боли. – Повторить вопрос?

– Попросили… – простонал парень.

– Ну, ясное дело – не сам решил проверить, что будет. Кто попросил и что пообещал? – поинтересовалась Марина.

– Ска…сказали, что тысячу гринов дадут… я ж ничего… только сахар… а остальное уже не я должен был…

– Ой-ой-ой, какой ты жадный… Только продешевил. Да, с сахаром возни немного, но я так понимаю, что есть еще кое-что. Вернее, кое-кто, кто за этой машиной следом бы двигался и в нужный момент просто бы пистолетик с глушителем вынул, да? Когда джип намертво встанет да желательно посреди лесополосы, да? Два трупа в машине потянут лет так на семь, если судья попадется добрый. А то и на всю десятку. А ты всего на штуку зеленых согласился, – насмешливо прокомментировала Коваль. – Так кто же тебя так кинуть хотел, малыш? Давай выкладывай.

– Женщина одна…

– Упс, – проговорила Марина, решив, что ослышалась. – Что за женщина?

– Н-не знаю… меня с ней Рудой свел…

– Кто это?

– Брата моего приятель, биатлонист бывший…

– Так, стоп, ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась она, услышав это объяснение. – Хромой?

– Д-да, – перестав брыкаться, проговорил парень. – Они с моим братом вместе биатлоном занимались, до того, как Рудой травму получил. Ну, сейчас дружат по старой памяти.

– А где его найти, знаешь?

– Я только дом знаю… не был я у него, он меня с этой теткой в кафике познакомил.

– Где?

– Ну, в кафе. Я пришел – Рудой сидит с теткой, красивая такая, я ее видел где-то, а вспомнить не могу никак. Рудой говорит – поможешь женщине, она тебе тысячу долларов заплатит. Ну, а я что? Труд не большой – презик с сахаром в бензобак кинуть…