— Валерьянки? — участливо предложила Элизабет. — Или какое другое успокоительное принести?

— Какао. Просто какао. С зефирками. И половиной стакана огненного эля, — задумчиво добавил Ильфорте.

— Будет сделано, — рассмеялась Элизабет. — Пойдем в Штаб, у нас есть время и на стакан твоего огненного какао, и на нужный мордобой со старейшинами. И я с удовольствием составлю тебе компанию в обоих пунктах. Даже не знаю, какой мне больше по душе!..

Настроение у Элизабет было отличное, и она бодро поскакала вперед, догоняя своего супруга Эрика, идущего вслед за Морисом.

Ильфорте задержался, печально улыбнулся, перевел взгляд вдаль — туда, где в сгущающихся сумерках можно было четко увидеть в небе фиолетовые отсветы от Теневой пелены.

— Надеюсь, вы сейчас там тоже счастливы, — тихо пробормотал Ильфорте себе под нос. — Хотел бы я сейчас быть рядом…

Он сунул руку в карман, достал оттуда небольшой золотой медальон на длинной цепочке. Провел пальцем по специальной руне сбоку, и медальон открылся. Внутри на двух сторонах медальона были небольшие фотографии. На одной стороне — фотография Сиринити, супруги Ильфорте. Он с улыбкой скользнул по ней взглядом и уставился на другую фотографию, на которой был изображен его сын Калипсо. На этой фотографии Калипсо жизнерадостно улыбался, и Ильфорте тоже улыбнулся шире, проведя большим пальцем по фото.

— Ну, ты идешь или как, Иль? — позвала Элизабет, обернувшись. — Чего ты там застрял? Сам только что говорил, что нужно скорее собрать Верховный Совет!..

— Иду, иду… — пробормотал Ильфорте.

Он захлопнул крышку медальона, сунул его в карман и поспешил за коллегами. Но так и продолжал крепко сжимать медальон в кармане все то время, пока шел до здания Генерального Штаба.

Глава 12. О птицах и созидании

Проспали мы с Калипсо до полудня. Вернее, он продолжил спать и дальше, а я и так провалялась дольше обычного, у меня-то была привычка просыпаться пораньше. Поэтому после пробуждения я какое-то время просто лежала рядом с Калипсо, обнимая его со спины и слушая его размеренное дыхание. Любовалась его расслабленным выражением лица, мелко подрагивающими ресницами. Счастливо улыбалась, потому что впервые за долгое время мне было просто хорошо и спокойно.

Не верилось, что я наконец-то была рядом с Калипсо. Я так рвалась к нему целый год, с ума сходила от невозможности быть рядом, помогать ему при необходимости, что сейчас никак не могла поверить в свое счастье. Это действительно происходит со мной, это мне не снится?

А, впрочем, если это такой шикарный сон, то можно, чтобы он длился вечно, пожалуйста?.. Меня вполне устраивает такая разновидность вечности!

Я тихонько встала, осторожно подтянула сползшее во сне одеяло, укрывая им Калипсо. В комнате все-таки было немного прохладно: поздняя осень, а Калипсо был любителем поспать с приоткрытым окном, даже если на улице мороз, свежий воздух для него был важнее холода.

Я вот была более теплолюбивой «птичкой», поэтому поежилась, осторожно прикрыла за собой дверь в спальню и отправилась на поиски хоть какой-то теплой одежды. Кафель обжигал холодом ступни, поэтому передвигалась я перебежками, от ковра к ковру, благо ими тут почти весь пол устлан был. М-да, надо будет озаботиться утеплением здешних домов, а то моему аскету Калипсо об этом даже думать, кажется, некогда, а грузить его такими мелочами не стоило, я и сама разберусь.

— Ка-а-акая шикар-р-рная пташка завелась в нашем гнездышке, — пророкотал рядом знакомый урчащий голос, когда я рылась в шкафу в поиске более теплой одежды.

— Алохар! — шикнула я, плотнее кутаясь в тонкий халат, который до этого накинула на себя, даже не завязывая кушаком. — Что ты тут делаешь?

— Любу-у-уюсь, — проурчал ворон и склонил голову на бок, уставившись на меня сверкающим алым глазом.

Я фыркнула и скрестила руки на груди, с укоризной уставившись на фамильяра.

— Мне нужно переодеться.

— И что? — невинно поинтересовался ворон. — Я чем-то мешаю?

— Ты подглядываешь!

— И что? — вновь невинно спросил ворон.

— Мне это не нравится!

— И что?

Еще и беспардонно перелетел поближе, усевшись на высокую спинку стула, чтобы ему наблюдать было удобнее.

Я уперла руки в боки и грозно двинулась на ворона.

— Как думаешь, сколько перьев выдернет из твоего хвоста Калипсо, если я ему нажалуюсь на его илуна-вуайериста?

— Пф-ф-ф! Ну подумаешь — выдер-р-рнет… Я себе новые теневые отр-р-ращу! — ехидно пророкотал Алохар.

Я открыла было рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но в этот момент рядом с вороном материализовался мой илун. Крошечный черный совенок тоже уселся на спинке стула и воззрился на Алохара огромными глазищами.

— Хозяина не любить, когда ты смотреть, — тоненьким голосом пропищал Эльгран. — Тебе надо улетать. Ты — вредный птиц. Я — хороший птиц. Я хозяина защищать.

Алохар громко раскаркался, словно бы расхохотался, и крыльями захлопал, будто бы ему стало чрезвычайно весело.

Я и сама улыбнулась, умиляясь тому, как илун встал на мою защиту. Это было очень неожиданно и приятно. Но смешно, конечно, учитывая размеры совенка по отношению к ворону, который при желании мог запросто сцапать совенка когтями. Хотя сам совенок явно не шутил и вид имел весьма решительный.

— Да что ты мне можешь сделать, малышок? — покатывался со смеху Алохар. — Кар-р-р! Защищать он будет! Кар-р-р!..

Эльгран ничего не ответил, только продолжил пронзительно смотреть на Алохара. А потом красивые глаза совенка внезапно загорелись неестественно ярким синим светом.

Алохар на всякий случай отполз подальше от совенка и спросил у меня:

— Эй, чего эта пташка на меня так смотр-р-рит? Не смотр-р-ри на меня так, — это он уже адресовал Эльграну. — Не смотр-р-ри, я сказал!..

Но совенок продолжал буравить немигающим взглядом ворона, еще и угрожающе шагнул вперед, распушив перья и расставив черные крылья в стороны. Учитывая крошечные размеры совенка, это вроде как смотрелось забавно, однако…

— Да не смотр-р-ри же, кому говор-р-рю! Кар-р-р!!!

С последним оглушительным «Кар-р-р!!!» Алохар испуганно взлетел в воздух, потому что в него ударила короткая молния — прямо из ярких синих глаз совенка. Хвост у Алохара при этом загорелся синим пламенем, и ворону пришлось постараться, чтобы сбить его. Выглядело это, хм, весьма эффектно.

— Кар-р-раул!! — взвыл черный ворон. — Любимого обижа-а-аю-ю-ют!

Он еще раз возмущенно каркнул и вылетел в открытое окно. На лету он попытался обернуться и глянуть на Эльграна и так с размаху эпично влетел в стену, отвлекшись и промахнувшись мимо форточки. Так что вылететь на улицу у Алохара получилось лишь со второй попытки. Впрочем, далеко он улетать не стал, только уселся на ветке липы и недовольно нахохлился, возмущенно каркая и прогоняя обычных птиц, сидящих на дереве. Видимо, Алохар немножко психанул и решил выместить свою злость на других птицах.

— Ого! — удивленно выдохнула