богу, дурачок какой-то! Приставать субботним утром к человеку посреди дороги! Я его знаю?

– Степанченко, – ответил Ибрагимов.

– Это не те, что ваши соседи?

– Они самые. Тимофей который.

– А-а-а-а, понятно! Значит, Кабан – твой одноклассник, Люба? Да уж, земля круглая! – рассмеялся Коробкин. Он заметил, как девушка потемнела от упоминания о Тимоне, но комментировать не стал.

– Имир, скажи, пожалуйста, – решилась спросить Поспелова, пожевав немного в раздумье губы.

– Ну?

– Я в классе слышала, что Тимофей очень не любит эту кличку…

– «Кабан»?

– Да. Он и врезать может, если его хоть разок обозвать! Злится сильно! И в моём классе его никто не величает так. А Сэро его сегодня Кабаном запросто несколько раз назвал! Зачем провоцирует? Твой брат не боится со Степанченко поссориться или подраться?

Коробкин и Ибрагимов насмешливо переглянулись да громко прыснули.

– Не боится мой брат с ним ни поссориться, ни подраться, – с улыбкой дал ответ Имир. – Потому что именно Сэро ему эту кликуху пару лет назад и приклеил.

Поспелова оторопела от услышанного, разинув рот. Отличник не обратил внимания на её реакцию, случайно бросив взгляд на стену.

– Ух ты! Девятый час пошёл! Люба, ты сейчас типа в библиотеке?

– Нет, я типа у папиной родни на другом краю станицы, – очнулась тихоня и поспешно добавила: – Мама с ними не общается, но разрешает иногда ходить.

– Ясно! Собирайся. Я тебя провожу и вернусь назад, чтобы с уборкой помочь.

– Оставайся здесь, Имир! Зачем ноги топтать? – вмешался Коробкин. – Я её на моцике отвезу.

– Нет! – отрезал отличник. – Это опасно!

– Почему же? – удивился шатен. – Я не пил и абсолютно трезв!

Настала очередь Имира как следует удивиться. Брови его от услышанного изумлённо подпрыгнули вверх и так и остались торчать изогнутыми дугами на лбу.

– Да, подтверждаю! – добавил сонный, измученный Паша. – Ден пил только вишнёвый компот. Я свидетель!

– Вот видишь! – улыбнулся довольный Коробкин. – Я трезв как стёклышко и даже немного отдохнул, так что бодр и полон сил! Не переживай за Любу. Доставлю в целости и сохранности! А ты оставайся! Пахан явно устал, уборщик с него никакой.

Парень поднялся с дивана, потянулся и вышел в коридор обуваться.

– Жду тебя на улице, – обратился он на выходе к девочке. – Я пока мотоцикл выкачу за калитку и заведу.

Глава 13.

Свет фары рассекал тёмный воздух. Денис гнал неспешно, осторожно, словно опасался попасть в происшествие. Люба, страшась рычавшей под ней машины, невольно прижималась к нему крепче и прятала от холодных потоков воздуха раскрасневшееся лицо.

Их отъезда никто не заметил. Гости наслаждались вечером на заднем дворе, и чей-то тихий уход их совершенно не интересовал. Поспелова, постеснявшись посторонних, не стала прощаться ни с именинником, ни с Сэро.

Мотоцикл свернул с центральной улицы на широкий тротуар по-над рекой. Над подростками зашелестели плакучие ивы, соприкасаясь с наездниками кончиками своих ветвей.

Вдруг Денис крепко нажал на тормоз. Железный конь дёрнулся, и Люба – тоже, здорово испугавшись. Водитель совладал с машиной и аккуратно, медленно остановился.

– Что случилось?

– Не проедем, надо разворачиваться! Я поздно увидел, извини.

Днём рабочие спилили одну из набережных ив и поделили на части, но не убрали: брёвна и полчища ивовых прутьев, валяясь в беспорядочном хаосе, перегородили проезд.

– Вот же уроды! Ну сделали дело и убрали бы с тротуара! – гневался Коробкин. – Ладно у меня фары есть! А велосипедист кубарекнется, сальто через велик сделает да в реку улетит! Или пешеход… Фонари-то не горят!

Люба подошла к краю тротуара посмотреть на тёмную воду Ерика.

– Ой, Денис, смотри!

– Что там?

На плите, укрывавшей обрывистый берег, свет фары выхватил змею, неподвижно застывшую на бетоне у самой воды.

– А, гадюка! Охотится, наверное. В Ерике тьма водится! Я их в детстве столько переловил!

– Ничего себе! А я, представь, первый раз змею вижу, да ещё и близко! Сколько хожу по-над рекой – ни разу не замечала. Может, это уж?

– Нет, гадюка. – Шатен по откосной плите чуть спустился вниз и присел на корточки, дабы лучше разглядеть зверюшку: – У ужей пятна на голове. Иди сюда, поближе!

Люба пугливо поставила ногу на бетонный откос. Денис подал руку и помог спуститься пониже к воде. Змея, среагировав на шарканье девичьих подошв, стремглав нырнула в воду – школьница не успела и моргнуть.

– Ну вот, ушла!

– Недалеко. – Юноша осмотрелся. – Вон, видишь?.. Морду в метре от нас высунула!

И точно – змеиная башка торчала на поверхности, сливаясь с речной водой.

– Странно, что она вылезла… Зимой я раньше змей не видел. Холодно – градусов семь тепла, а в воде и того ниже! Тварь должна в земле хорониться.

Поспелова присела на корточки рядом с мальчиком, но долго в таком положении не выдержала и уселась полностью на холодный бетон. Шатен молча наблюдал за ней.

– Хочешь, немного побудем здесь? На воду посмотрим? У воды спокойно, как на кладбище. Чувствую, домой ты не торопишься.

Ровесница глубоко вдохнула носом промозглый воздух.

– Мне тоже на кладбище спокойно.

Парень заинтересованно взглянул на неё.

– Часто туда ходишь?

– Вообще не хожу! Только перед Пасхой убираться, да на поминальные. И всё. Мама говорит, опасно одной находиться – сброд всякий шастает!

– Есть такое. – Коробкин закурил. – Немного, правда, но всё же. Такой девочке, как ты, думаю, небезопасно может быть.

– Людей убивают?

– Ну не настолько всё страшно! Там покой, тишина, деревья от ветра шумят да сороки дерутся. Бывает, алкаши приходят поквасить без свидетелей. Или стервятники ищут свежие захоронения: вдруг родня что ценное на могилке оставила. Редко, но метко. – Парень выпустил струю дыма и покосился на собеседницу: – А ты хорошенькая, уж прости! Какая-то свеженькая, что ли! Есть в тебе что-то, что заставляет лапками потянуться, потрогать, кусочек оторвать! Если будешь одна, можешь какое-нибудь бродячее гавно привлечь и не отделаться. Так что мама немного права.

– Сэро поделился, что вы на кладбище на спор прятались, и ты выиграл. Всю ночь там пробыл.

– Было дело, – хмыкнул Ден. – Сэро много обо мне рассказывал?

– Вообще ничего! Это он сболтнул мельком, к слову. Ты не боялся или из вредности остался?

– Не боялся. Я часто там раньше спал, поэтому было не страшно.

– Зачем на кладбище ночевал?! – ужаснулась Люба.

– Там мои бабуля и дед похоронены. Я скучал за ними и старался побыть возле их памятников подольше. Мне казалось, что они живые ещё, рядом.

– И не пугался злых духов, призраков? – прошептала впечатлённая тихоня.

– Зачем? Бабуля и дед при жизни меня очень любили. Почему же после смерти они вдруг должны стать