К черту талант, к черту поклонники (или поклонники, если об армии), каждый день бегать в совокупности или по отдельным дистанциям 40 — 50 километров.

Нагрузка была такая большая, что я не на шутку забеспокоился. Я-то ладно, у меня здоровье титаническое, удмурт, в конце концов. Но другие-то надорвут организмы, и что?

В спортроте в сравнении с другими армейскими подразделениями, было медиков гораздо больше. Но тут пришлось через Великанова попросить еще. К сожалению, армврачи нас не услышали, пришлось достучаться до Кожевникова.

Наш неформальный тренер, по совместительству командующий 16 армии, немедленно дал письменный приказ, устно добавил живительные словечки. Медики забегали, запрыгали, быстренько нашли искомое. Аж госпиталь экспериментальной медицин появился!

Мне, кстати, стало интересно, что здесь такое новое появилось, думал нечто метафизическое. Но оказалось просто с использованием компьютерного оборудования. Причем я только покривился, сам год копался в компьютерах, почти ничего нового.

Ну а по здоровью ничего изрядного. Хотя врачи указали на слабые сердце, повышенное давления, недостаток витаминов. В общем, как я ожидал, всякие мелочи, которые с годами могут вырасти в серьезные недуги. Очушееть!

Один обладал абсолютным здоровьем, несмотря на еще более повышенные нагрузки. Слава Инмару или моему деревенскому телу.

И еще проблема. Нам почему-то выдали только два места на первенство. Вот ведь как, то народу не хватает, всегда один борешься с чужеземцами. А тут, когда не надо, наоборот. Кожевникова уже тревожил, надоел, наверное, со своими просьбами. Постучал тихонечко по телефону в структуру ЦСКА. Я же там формально работаю или нет?

Оказалось, действительно там. Когда я попытался через секретаря дозвониться до главы общества В. А. Захарова, то встретил в нем полное понимание. Осталось только ответить на острожный вопрос, у них ли я работаю? Пожал плечами, сказал: «Конечно, да». Как сразу голос председателя стал добр и оптимистичен.

Оказалось, в столице опять случилось псевдодемократические явления, когда часть спортсменов, которых какие-то насекомые укусили, предположим, в задницу, вдруг односторонне разорвали контракты (тогда они назывались договорами). Но что особенно интересно, в самом политбюро, даже чуть ли не уровне М. С. Горбачева с этим соглашались и чуть ли не науськивали. Интересно, сам Миша понимает, что творит?

Когда таким образом поговорили, мой собеседник вдруг предложил мне и всей команде выступать под эгидой ЦСКА. Ну, видимо, все места нам не дадут, но четыре-то точно мы получим.

Но и это еще не все. Когда слухи об это стали распространятся в околоштабной сфере, я стремительно был вызван к самому командующему. Кожевников так меня сильно жаждал, что через приемную, через массу генералов и старших офицеров (а, как вы помните, только младший офицер — старший лейтенант) я стремительно прокачал, стараясь ни на кого не смотреть.

Хотя самое веселое было еще впереди. Николай Валентинович был в бешенстве от только что узнанной новости и теперь жаждал, с кем бы с нею поделится. Ну и, разумеется, поделится своими черными эмоциями. Скорее всего, если бы он не знал, насколько онсегодня от меня зависит, он бы разорвал меня на мелкие кусочки, хотя бы морально.

Но и так из глаз он бил молниями, ртом мешал какую-то дребедень, очень даже похожее на матерщину.

Что же, придется попадаться под удар высокого начальства. До этого я встречался с очень злым командиром старшиной роты сержантом Маловым. А тут сразу генерал-полковник, растем, товарищ Ломаев, очень даже. Надеюсь, бить он меня не будет, ругать только, ох прости господи, Инмаре кылдыне!

— Товарищ генерал-полковник, старший лейтенант Ломаев по вашему приказанию прибыл! — отрапортовал, как положено вышестоящему начальству. Эх, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.

Хотя четкий и громкий и громкий рапорт, видно было, ему понравился, но голос оказался такой сердитый.

Он потребовал от меня:

— Попробуй, оправдывайся теперь, Ломаев. Только не ври откровенно, будет еще хуже!

Ха, вот это предъявы, он бы еще меня обвинил в гомосексуализме заодно. Не был бы он в таком высоком чине, схлопотал бы в морду! Но теперь, — совершенно не понял я, — а в чем мне оправдываться? Кажется он что-то говорил об измене армии. Хорошо хоть еще в измене Родины не изменил!

— Товарищ генерал-полковник, у нас тут имеется проблемка в комплектации, — доложил я ему о своем, о девичьем, очень нежном, но весьма привередливом.

— Что еше? — ворчливо не понял Кожевников. На всякий случай предупредил: — не уходи в сторону, молодой человек, не зли меня еще сильнее.

— Это все одна проблема, товарищ генерал-полковник, — не согласился я, — для проверки команды на мировом состязании необходимо человека четыре. Между тем, на команду 16 армии дано только два места!

— Хм! — удивился новой проблеме Кожевников, — а почему так, в оргкомиссии первенства СССР ведь тоже не круглые дураки⁈

— Так точно, товарищ генерал-полковник! — согласился я. Пояснил: — мы просто подходим с разных сторон к задаче создания команды. Они хотят выбрать по итогам первенства СССР по лыжным видам спорта лучших спортсменов. А уже потом из них будет создаваться команда. И из совершенно не касается, что времени до мировых состязаний не остается. Они свою задачу, которую сами же и придумали, выполнили.

— Я решаю более прагматичную задачу — создать по итогам зимнего первенства СССР уже сплоченную команду. Биатлон, конечно, не командная игра, как, скажем, хоккей, но и там желательна такая команда, а не просто масса спортсменов.

И поэтому я обратился в ЦСКА за помощью — помогите нам создать хорошую команду уже в начале декабря. При этом, не лаятся с оргкомиссией первенства СССР, а между делом организовать в спортивном обществе.

— И на этой основе ты изменил нашей краснознаменной армии! — строго обвинил меня Кожевников с яркими сталинскими нотками. Видимо, сейчас будет и расстрельный приговор с последующей реабилитацией.

Кажется, я уже в этом положении я уже был, когда беседовал с деканом тренерского факультета ЦОГЛИФК Аркадием Борисовичем Гроздевым. Только теперь я буду объяснять международную обстановку. Мда-с, морду возить по столу я не стану из-за огромной разницы в чинах, а в остальном все так же. Не понимает товарищ генерал, что творится в стране и в спорте.

— Николай Валентинович! — показно изумился я для него, — но почему своей армии-то я изменил?

Кожевников посмотрел на меня строгим отеческим взором как на талантливого, но все же обалдуя:

— Ты ведь мягко перешел в ЦСКА сам и стремишься убрать туда же команд из армии⁈ Ведь