Глава 164

Слушанье по моему делу назначали на полночь. Для этого собрались весьма серьёзные личности, имён некоторых я даже никогда не слышал. Многие скрывали свои личины и лишь наличие инсигнии с уникальным кодом подтверждало то, что это настоящий действующий инквизитор.

На главном месте сидел Ульрих Преследователь, грозный главнокомандующий группировки Бич Императора, на которого даже в самый тёмный час Император мог положиться. Он действовал от имени Габриэля, однако из-за тонкостей взаимодействия разных структур Империума пришлось собирать целый совет. Но будучи глубоко справедливым человеком Ульрих не мог просто взять и задушить меня где-то в переулке, даже если бы у него была такая возможность.

Его мировоззрение зиждилось на принципах, что были не менее прочными, чем братские узы астартес. К слову, представители четырёх орденов также присутствовали здесь, за себя и свой орден отвечал в том числе и капитан Андрос, который формально также считался магистром. Примерно треть собравшихся имела прямое отношение к Ордо Малеус, ещё треть составляли вместе инквизиторы Орда Малеус и канонисса Кристина с сёстрами из других орденов.

Остальные принадлежали к совершенно разным структурам, но крайне важным. Так например здесь находился и представитель от всей Экклезиархии, а также адмирал с лордом-милитантом. Обычно их мнение мало что значило и они являлись скорее просто исполнителями, но Ульрих был вынужден пригласить их, потому что иначе бы не было баланс сил на этом суде. А он должен был быть максимально справедливым, иначе Крестовый Поход Габриэля очень быстро перегрызёт сам себе глотку.

Одним за другим вызывали свидетелей, что давали показания. Я же стоял в центре и сидел на стуле, продолжая сжимать книгу, которую так хотел вырвать из моих рук Ульрих, да и не только он. Все только и думали теперь как об этом жутком артефакте, что явно источал слишком сильную психическую мощь. И большинство полностью было уверено, что оставлять эту книгу у меня никак нельзя.

В этом плане здравый смысл казалось бы находился на стороне Ульриха, ведь это компетенция Ордо Малеус. Многие даже считали, что разговаривать смысла нет. Надо просто взять и убить меня, обвинив в ереси. Эти многие кстати были из моего ордоса.

— И когда я выбрался из-под груды тел, вернувшись в сознание после контузии, я… я увидел небо, что было невероятно чистым и свежий воздух ударил в мои ноздри, — продолжал говорить комиссар Сиберус, гордо стоя в центре передо мной и не позволяя даже инквизиции смотреть на него свысока. — Зловоние Тёмных Богов исчезло, враг отступил в варп и хоть праздновать победу было практически некому, но… это была победа, которую эти сынки вырвали из рук самой смерти. Они стояли в полный рост, когда гремели болтеры космодесанта Хаоса, они кричали свои кличи, пока разносились по миру демонические вопли, они били штыками в сердца еретиков, даже зная, что это будет последний их удар. Я горжусь, что сражался вместе с ними и не позволю хоть кого-то из них обвинить в ереси.

— Это всё хорошо, комиссар Сиберус Карфакс, известный также как «Стальная Рука», — устало кивнул Ульрих, что опирался на свой кулак и грозно смотрел на меня, через плечо Сиберуса. — Но нас интересует то, что было дальше.

— Дальше? Дальше ваши псы заперли моих людей в темницах! Скольких из них вы уже запытали досмерти⁈ Или вы думаете, что ваши инсигнии дают вам право делать всё, что угодно по эту сторону Великого Разлома вне досягаемости Его воли⁈

— Я не думаю, я в этом уверен, коммиссар Карфакс. И все ваши люди живы, — теперь грозно стрельнув глазами Ульрих посмотрел на крайне волевого и абсолютного бесстрашного Сиберуса, готового идти даже против инквизиции. — Но следите за словами и не забывайтесь.

— Можете быть уверены в том, что вашим людям ничего не грозит, — тихо произнесла канонисса Кристина, сидящая по правую сторону от Ульриха. — Мои сёстры там и истинной верующим не навредят. Даю своё слово.

— Я привык верить только Богу-Императору и тому, что вижу сам. Но я вас услышал, — сухо ответил Сиберус, после чего снова перевёл взгляд на Ульриха.

— Что было дальше? — повторил свой вопрос Ульрих.

— Дальше я спустился вниз, откуда сестра Эридия вынесла полуживого инквизитора Торквемаду. Он гнил заживо, из раны его сочился яд и гной. Он бредил и повторял слова о долге, читал молитвы. Но даже в таком состоянии он находил в себе силы, чтобы отдавать конкретные и однозначные приказы. К тому моменту когда мы донесли его в храм здоровья, то начали гнить его ноги. Они буквально… буквально разлагались прямо на глазах и только пламя остановило заразу.

— Пламя? — поинтересовался лупоглазый представитель Экклезиархии, с вытянутой мордой как у лошади. — Можете описать это пламя?

— Это был огонь, видимо психический, но в таких тонкостях я не разбираюсь. Однако когда пошёл дым, то в ноздри ударил запах и он… он не был похож на то, что мы чувствовали во время битвы. Это было… пламя очищения, которое выжгло всю заразу и даже горелой плотью не пахло. И… — Сиберус вдруг замялся и задумался.

— Говорите всё, комиссар, — повторил Ульрих.

— Я могу ошибаться, но мне показалось, что сам Бог-Император был в тот момент рядом с ним. И если так подумать, то… всё случившееся нельзя описать каким-то другим словом, кроме как «чудо». Он спас этот мир и выбрал для этого в качестве сосуда инквизитора. Я видел подобное лишь однажды, когда сражался рядом с живым святым. То был Праксид, что явился в самый тёмный час.

— Да, я слышал об этом случае, — удовлетворительно кивнул представитель Экклезиархии. — Этот ответ меня устроит.

Так опросили всех, проблемы возникли лишь с Алисией, которая попыталась юлить и говорить полуправдой. Но ей быстро объяснили, чем это чревато, после чего с оглядкой на меня, она всё же сказала то, что была должна. И в конце этого диалога были расставлены все акценты, закрыты всякие пробелы. После чего поднялся на ноги Ульрих.

— Инквизитор Торквемада, подозрения на ваш счёт не оправдались, — басисто заявил он. — Вы спасли этот мир, теперь это факт. Однако несмотря на всё сказанное, вы должны отдать этот артефакт.

— Он слишком опасен, — добавил какой-то инквизитор.

— Его надо доставить к Габриэлю, — заявил представитель Экклезиархии.

— Или оставить у нас, после чего