— Министерство внутренних дел, которое следует объединить с госбезопасностью. Как и хотел Хозяин.

— Зачем тебе НКВД?

— Нужно восстановить законность, нельзя терпеть такое положение в стране. У нас слишком много арестованных, их надо освободить и зря людей не посылать в лагеря. НКВД, как ты его называешь, следует сократить, у нас не охрана, а надзор за нами. Нужно это изменить: охранников послать на Колыму и оставить по одному-два человека для охраны членов правительства. Кроме того, милиция и так уже под МГБ. Поэтому проще все объединить. ГУЛАГ следует ликвидировать, и тогда вся силовая часть оказывается в руках МГБ. Но думаю, что с точки зрения советской политики объединенное министерство лучше назвать МВД.

Опять последовало долгое молчание. Лаврентий Павлович не торопил события. Он знал, что пережмешь — можешь дело поломать. После памятного резко критического выступления Сталина на Пленуме ЦК после XIX съезда Микоян был выведен из списка вождей. В Бюро Президиума вошли Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев, Ворошилов, Каганович, Первухин, Сабуров. Молотова и Микояна там не было. Берия знал, что Микоян очень хотел бы вернуться в состав вождей. Наконец Микоян прервал затянувшееся молчание и произнес:

— Хорошо, я поддержу. Но надеюсь, что ты меня поддержишь на выборах в новый состав Президиума. — Тем самым Микоян озвучил желание старого состава Политбюро вернуться к старому порядку, который Сталин нарушил на пленуме после XIX съезда.

— Я тебе гарантирую, что ты снова будешь в верхах, — сказал Лаврентий. — Ты знаешь, я всегда держу свое слово.

«А что Анастас? Не сдаст? — спросил потом сам себя Лаврентий. — Не думаю, — сказал тоже сам себе Лаврентий, — будем надеяться на лучшее».

Как оказалось, Хрущев на даче торчал с самого утра. Берия заметил его в коридоре и подошел поздороваться. Хрущев был небольшого росточка, крепкий, полный, почти совершенно лысый человек с остатками седеющих волос по бокам черепа. Его округлый живот, а точнее брюхо, резко выступал вперед. Во время ходьбы он смешно тряс своим пухлым брюшком. Никита был похож на Колобка — коротенький и пузатый человечек в мешковатом костюме с красным лицом, толстыми губами и парой бородавок на толстом лице. У него был резко морщинистый лоб, под которым светились глубоко посаженные глаза, живые, серые, но извертливые, прямой маслянистый нос картошкой с хорошо выраженными развитыми крыльями, выраженные носогубные складки на одутловатом лице, двойной подбородок, прямые полные стиснутые губы, за которыми обнажались зубы с расширенной щелью между передними резцами. На щеках были видны выступающие родинки над обоими крыльями носа и небольшая — под наружным углом левого глаза. При его широкой улыбке на коренных зубах виднелись золотые коронки. Изо рта часто несло тухлятиной (Берия старался держаться на расстоянии при разговорах с ним). На подбородке Никиты была видна щетина. Кожа на шее выглядела неухоженной. Очки Хрущев не носил из принципа.

Хрущев не умел подбирать себе одежду и ходил в брюках неимоверной ширины. Он носил ремень поверх выступающего вперед живота и обычно ходил, не застегивая пиджак. Пиджак не застегивался по причине выпирающего брюха. Такое появляется, когда человеку по возрасту уже тяжело не обжираться. А если Хрущев застегивал пуговицы на пиджаке, то приобретал вид сарделины. Летом Хрущев носил шляпу, зимой — полковничью папаху из каракуля и пальто с крупным каракулевым воротником. Хрущев напоминал Берии жирную гусеницу в костюме. Дома Хрущев любил носить украинские рубашки без манжетов на рукавах и без откидных воротничков, но с завязывающимися тесемками вместо пуговиц.

«Прикинь, — сказал Хрущев Берии, — мы приехали, он, в общем, уже почти мертвый… Понимаешь? Не играет значения, как он умрет, хотя… Теперь нам придется предпринять меры, уделять всему значение и улучшать уровень». Берия понял, что этот поток «красноречия» нужно немедленно остановить или проще от него убежать. Он отодвинулся от Хрущева, но тот еще плотнее прижался к Лаврентию. «Давай порешаем…» — продолжил Хрущев. И тут в дальнем углу комнаты Берия заметил Кагановича. Увидев Кагановича, он помахал тому рукой и под этим предлогом смылся от говорливого Никиты.

2 марта, 21 час 17 минут. Ближняя дача

59-летний Лазарь Каганович был плотным мужчиной выше среднего роста с покатыми плечами. Каганович был вторым по росту среди соратников Сталина. Плотный, скоре даже грузный, сутуловатый, угрюмый, но очень активный мужчина, от которого всегда пахло потом. Его голова была посажена на толстую шею. Лицо с мясистым бесформенным носом, массивной челюстью, кустистыми бровями и скошенным назад лбом было грубым и одновременно насмешливым. Черные волосы окаймляли сверкающую лысину по бокам. Глубоко посаженые глаза с нависшими над ними надбровными дугами сверлили собеседника. Взгляд его был вопрошающий, строгий, но вместе с тем усталый. Было впечатление, что человек постоянно хмурится. Однако при этом Каганович был умен, напорист и не лишен обаяния. Эта внешность боксера-тяжеловеса в сочетании с воспитанностью создавала странный контраст.

У него имелся заметный животик, не вызывавший, однако, желания подтрунивать. Он носил классический серый костюм с бортами средней ширины и серый галстук в косую полоску. Он держался грубовато-добродушно, с юморком, но не назойливым, а как бы между прочим и одновременно любил запугивать. Это приводило к определенным результатам, но редко оскорбляло. Он был близорук, но даже под пыткой не согласился бы носить очки. Еврей, да еще и в очках, решил для себя Лазарь, — это был бы явный перебор. Надо было выбирать одно из двух, и Каганович предпочел оставить себе то, что он так и так не смог бы изменить.

После недолгих уговоров и обещаний вернуть Лазаря в верха, а точнее в замы премьера, Каганович согласился поддержать Берию. В конце разговора Каганович мрачно сплюнул на пол и сосредоточенно растер плевок подошвой сапога по желтому вощеному паркету.

В кухне подавальщица скороговоркой сообщила Берии, что когда все пошли к заболевшему Сталину, то обнаружилось, что у Маленкова скрипели новые ботинки. Тогда он их снял в коридоре, взял под мышку и только потом зашел к Сталину. Все встали поодаль от больного Сталина, который вдруг захрипел. Оказалось, что на дачу приехал также В. Малин, который с поста первого секретаря Ленинградского горкома партии в декабре 1952 года был назначен руководить личным секретариатом Сталина вместо Поскрёбышева.

Осознание того, что сейчас решается судьба Советской страны, вывело Берию из себя. Он вспылил и вылил свой гнев на невинного человека. Берия стал бранить офицера охраны Старостина, попавшего под руку. Он не говорил, а кричал: «Я с вами расправлюсь. Кто вас поставил к товарищу Сталину? Дураки из дураков». И вышел с дачи. Г. Маленков засеменил за Берией, сел в машину, и машина отчалила от дачи. Бурное поведение Берии в этот день отметили все: врачи, Светлана, охранники.

Берия надел пальто и вышел во двор. Молотов стоял около дома и курил папиросы, держа их между указательным и средним пальцами раскрытой левой руки. Он отвел Молотова подальше и, взяв Молотова за пуговицу пальто и пристально глядя в глаза, начал разговор: