временно доверить власть двум аристократам — коннетаблю и адмиралу Кастилии. Вернувшись в Испанию в июле 1522 г., он ее отобрал — без единого слова благодарности за службу. Адмирал так и умер в обиде: он, как и все люди его круга, считал, что летрадо из Королевского совета отодвинули их от власти. Однако в этом Карл лишь придерживался политики, установленной Католическими королями, — править с помощью людей среднего положения: летрадо, монахов, кабальеро. А грандам — доверять дипломатические миссии и военные посты, но избегать предоставления им ответственных политических должностей.

Таким образом, в течение всего XVI в. существует соперничество между военным сословием и должностными лицами, между «людьми шпаги» и «людьми пера» (las armas y las letras). Знать недовольна, что летрадо управляют государством, а летрадо завидуют престижу идальго в обществе и думают лишь о том, как бы самим достичь идальгии. Таков двойственный облик этого столетия: аристократия считает, что у нее отняли ее победу при Вильяларе, но ее престиж никогда не был так высок, как в это время. Летрадо занимают важные посты в королевских советах и в целом в делах управления, они богатеют, покупают хуро и цензы, но стыдятся своего плебейского происхождения и в конце концов перенимают образ жизни кабальеро, их ментальность и систему ценностей; они стремятся слиться с дворянством.

Именно дворянство занимает первое место в обществе. Его экономическое могущество и влияние очень велики. Его владения и доходы с них необъятны. При этом внутри дворянства существует иерархия, которую можно представить примерно следующим образом:

1. На вершине находятся гранды и титулованная знать (герцоги, маркизы, графы); это примерно 30 родов в начале столетия и вдвое больше — в конце[102]. Это такие линьяжи, как Энрикес, Веласко, Мендоса, Гусман, Пиментель, Альварес де Толедо и др., — фамилии, которые постоянно звучат в хрониках придворной жизни.

2. За ними следуют кабальеро, среди которых можно выделить в числе прочих три группы: а) рыцари духовно-рыцарских орденов (Сантьяго, Калатрава, Алькантара); б) сеньоры вассалов, т. е. владельцы юрисдикционных сеньорий и земель; в) городская олигархия.

Тех, кто не принадлежал ни к титулованной знати, ни к «сеньорам вассалов», ни к членам какого-либо ордена, чаще всего называли идальго. Все эти категории пользовались в обществе высоким престижем. Общество XVI в. было обществом сословным, основанным на пользовании привилегиями, и существенной привилегией было освобождение от налогов: дворянин их не платил[103]. Все различия в конечном счете сводятся к тому, идет ли речь об идальго или печеро. Освобождение от налогов, которое предполагало обладание идальгией, — это видимый признак дворянского статуса, который позволяет пользоваться и другими выгодами, такими как почести и престиж. Отсюда настойчивость, с которой стремятся ее достичь, когда ею не обладают по праву и не могут унаследовать. В результате этого страстного стремления к идальгии доля идальго в обществе постоянно растет. Документы 1541 г. дают в итоге такие цифры: в королевстве Леон и в Астурии идальго были столь же многочисленны, как печеро; в Бургосе идальго составляли четверть населения, и эта пропорция снижается до ⅐ части в Саморе, ⅛ в Вальядолиде, ⅒ в Торо, Авиле и Сории, ¹⁄₁₂ в Гранаде, Севилье, Кордове, Хаэне, Саламанке, Куэнке, Гвадалахаре, Мадриде, Толедо; ¹⁄₁₄ в Мурсии и Сеговии. В подавляющем большинстве эти идальго жили в городах; гораздо менее многочисленны те, кто обитал в сельской местности, и именно это меньшинство стало поводом для образа бедного идальго, столь распространенного в литературе того времени, но в действительности не соответствующего фактам. В целом ситуация была скорее противоположной: между идальгией и богатством можно поставить знак равенства.

В целом пропорция идальго в населении страны очень значительная — 10 %. Поскольку почти все они крупные собственники, состоятельные летрадо, обогатившиеся купцы, в результате люди богатые не участвуют в уплате налогов; налоговый гнет ложится прежде всего на крестьянство и на бедных. Такова еще одна характеристика сословного общества XVI в.: это общество ужасающе несправедливое в распределении налогов, быть крестьянином или бедняком — это проклятие. В обществе эпохи Возрождения укрепились дворянские ценности и акцентировалось пренебрежение к ручному труду и к соответствующим профессиям. Отсюда проблемы, вызванные ростом числа бродяг и нищих, которые странствовали из одного места в другое в поисках средств к существованию. Многие хотели закрепить эти потенциальные рабочие руки на местах, запретив им странствия по стране и отделив настоящих бедных — стариков, увечных, больных, которые нуждались в подаяниях и в госпиталях, — от фальшивых, кого следовало заставить жить трудом своих рук. Кортесы, королевская власть и муниципалитеты (как, например, в Саморе, Саламанке или Вальядолиде) принимали меры такого рода начиная с 1545 г. Этот вопрос вызвал полемику между Доминго де Сото и братом Хуаном де Медина[104], которая продолжалась до конца столетия.

Король и королевство

С момента битвы при Вильяларе королевской власти в XVI в. никогда ничего не угрожало, она полностью контролировала ситуацию. Однако она вовсе не собиралась непосредственно управлять своими необъятными владениями. Обычной практикой стало делегирование административных полномочий. Здесь можно выделить три сферы:

1. Сеньории в широком смысле слова образуют обширный и преобладающий сектор, в котором король делегирует свою власть и полномочия светским и духовным сеньорам. Это территориальные феоды знати, земли монастырей, духовно-рыцарских орденов (энкомьенды) либо принадлежавшие епископам и архиепископам. Сеньоры в рамках своей юрисдикции осуществляли полномочия, которые принадлежали государству и которые королевская власть им делегировала.

2. Территории Короны как таковые (т. е. домена) не всегда подчинялись непосредственно королю: во всех больших и малых городах с их муниципальными институтами мы также видим делегированную власть. Эти органы управляли не только территорией города, но и обширной сельской округой вокруг него. В некоторых случаях, например в Вальядолиде и Сеговии, речь шла о целых провинциях — «землях» города, — которые подчинялись юрисдикции своего центра; город по отношению к округе и близлежащим землям вел себя как настоящий коллективный сеньор. Однако относительная автономия больших консехо была гораздо меньше, чем у сеньорий, поскольку Корону в таких консехо представлял коррехидор — должностное лицо высокого ранга; он председательствовал на заседаниях городского совета, состоявшего из рехидоров (в Андалусии их называли вейнтикуатро), которые составляли замкнутую городскую олигархию, так называемых присяжных (jurados), т. е. представителей кварталов, инспекторов, алькальдов и других муниципальных должностных лиц.

Существование этих двух сфер, сеньориальной и муниципальной, привело к тому, что большая часть территории страны была в той или иной степени изъята из непосредственной власти государя, который осуществлял лишь общий более или менее строгий контроль над местными делами. Зато Корона полностью резервировала за собой третью сферу — политику в целом.

3. Третий сектор составляет политику как таковую, государственную власть в современном смысле этого