— Князь благодарен вам за ваши дары, — произнёс Бернд, — а сейчас вам лучше уйти. Завтра один из вас придёт поговорить с князем о делах.

Послы снова поклонились и покинули комнату.

* * *

— Хорошие секреты за пазухой носите, — сказал Медный Паук, когда они уже подходили к лагерю. — Знал бы, что у вас такая цацка есть — сам бы ночью зарезал. Она ж подороже дюкской короны будет. Рубин-то лельфский[20]! Такой чистой воды я, признаться, давно не видел.

Ему никто не ответил, но это убийцу не смутило.

— Что ж ты, Увар, с таким рубином по миру шатаешься? — не отставал Паук. — Взял бы себе. Тут бы вам всем до старости хватило.

Он нехорошо засмеялся и добавил:

— Если б покупателя нашли.

— Вот-вот, — мрачно отозвался Увар. — Иди своей дорогой, Паук, дальше без тебя разберёмся.

Убийца отвесил настоящий хларский поклон и первый вошёл в лагерь.

* * *

Вечером Увар передал слугам князя сундуки и мешки, которые отряд привёз с собой, оставив только малую часть. Мало ли что встретится по пути, до дома ещё добраться надо.

Весь следующий день Магда сидела и вырезала из остатков клюки лошадку. Не то чтобы ей так хотелось её кому-то подарить, просто эта работа занимала руки. Такую игрушку можно зачаровать и ребёнок, пока с ней играет, не узнает болезней или раны на нём будут заживать быстро и без воспаления или не будет плакать без причин или… много что можно сделать с игрушкой, которую вырезает ведьма. Виль, казалось, от неё отвязался. Забрал Фатея и куда-то пропал на весь день. И слава Освободителю. Не те у неё годы — по лесам бегать.

Виль раскинул их шатёр как раз в таком месте, чтобы оттуда было видно вход в окружённый телегами лагерь. Был уже вечер, когда раздался предупредительный сигнал — крик какой-то речной птицы. Ведьма подняла голову и увидела подходящего к лагерю княжьего посланника. Тот никому не поклонился и что-то сказал на своём непонятном языке, едва оказался внутри обозначенного телегами круга. Увар, похоже, ждал его, потому что тут же вышел навстречу, как и вчера, одетый в парадную одежду.

* * *

Виль вернулся после заката. Все уже давно поели, но никто не шёл спать и не пел песен. Маленькая Ольви скулила и норовила в волчьем облике спрятаться под юбками матери.

— Что, не возвращался Увар, а, Маглейн? — спросил убийца у ведьмы.

— Как видишь, — хмуро ответила она.

— А что тебе духи говорят?

— Ничего они мне не говорят, — отмахнулась Магда.

— Так ты спроси. Чем киснуть-то сидеть.

— Они не… — начала было ведьма, потом пожала плечами. Почему бы и нет?..

Она уколола палец, встряхнула рукой, отдавая свою кровь ветру. Ветер сорвал с её головы платок, закружил его, а после стих… или улетел… Магда подхватила платок, но надевать на голову не стала. Она запрокинула голову к ночному небу и, глядя на звёзды, принялась считать. Вот пять ярких звёзд, вот рядом с ними звезда поменьше… а вот та большая и мерцает… платок рванулся из её рук, ведьма сделала такое движение, будто поймала в сети птицу… а потом зарылась лицом в тёплую ткань.

— Вижу комнату… — глухо сказала она. — Мерцают свечи… стены — как мёд… вижу князя… вижу Увара… вижу боль…

Рядом кто-то охнул, Виль шикнул и вокруг стихли.

— Боль… с ними кто-то третий, это его боль… душа плачет от ужаса… ярко… всё заслоняет…

— Враг с ним, Маглейн, — нетерпеливо сказал Виль. — Что с Уваром?

— Ничего, — немного удивлённо отозвалась ведьма. — Ему не больно. Не страшно. Он говорит… он слушает…

— О чём он говорит, Маглейн?

— Дорога… вижу дорогу… вижу телеги… вижу товары… вижу людей, которые чинят дорогу… вижу людей, которые охраняют дорогу… вижу князя…

— Они ведут переговоры о дороге? — сообразил Виль.

— Да! Большая дорога. Много добра по ней пройдёт. Ещё… Вижу девушку… вижу свадьбу… вижу…

Ведьма вдруг вынырнула из платка и потёрла виски.

— Он меня почуял, — мрачно сказала она. — Почуял, что я на него смотрю.

Она огляделась. Вокруг столпились наёмники.

— И что он сделал? — выразила общее мнение Врени.

— Стал… — поёжилась Магда… — стал в ответ смотреть. Искать мыслью, кто на него смотрит. Брр. Больше не полезу, не просите.

— Вот видишь, Маглейн, — хлопнул её по плечу убийца, когда наёмники, не дождавшись продолжения, разошлись, — я же говорил, что ты у того колдуна хорошим вещам можешь научиться. Раньше-то ты сколько возилась. А теперь — раз, два — и готово.

— Тебе бы так, — отозвалась ведьма. — Это нам повезло, что туда ветер добрался. А если бы нет?

— Тогда пошла бы зелье своё варить, — отозвался убийца. — Иди-ка ты спать, Маглейн.

* * *

Увар вернулся на рассвете и тут же завалился спать, не сказав товарищам ни единого слова о переговорах. В полдень явился посланный от князя и с ним слуги, которые принесли наёмникам парадную одежду. Княжий слуга сообщил, что его господин желает разделить с гостями чашу дружбы, поэтому приглашает их всех завтра вечером на почётный пир. В лагере не должны оставаться ни больные, ни старые, ни женщины, ни дети, все должны прийти в замок. Едва посланный ушёл, одежду принесли ведьме, чтобы она сказала, нет ли на ней вреда или яда. Магда не очень-то представляла, как это определить, духи не прилетали к ней по первой просьбе, они всё ждали человеческой жертвы и всё сердились, не получая её. Но она призвала ветер и покружилась вокруг вороха сваленных посреди лагеря вещей. Ничего не произошло и ведьма заверила, что подарок, похоже, без подвоха. Тогда одежду разобрали — не без ссор и недоразумений — и оказалось, что князь прислал им ровно столько и ровно такую одежду, сколько и каких людей было в лагере. Мужчины получили свободные тёмные штаны, белые рубахи, вышитые по подолу и вороту, подбитые мехом длинные жилеты и короткие широкие плащи с фальшивыми рукавами. Для Даки, Магды и Врени были присланы широкие тёмные юбки, по подолу украшенные лентами, белые рубахи, покроем почти не отличающиеся от мужских, короткие, богато вышитые жилеты и ярко-красные шарфы. Жилеты шнуровкой усаживались точно по фигуре, а шарфы, похоже, полагалось обматывать вокруг головы и шеи.

Князь не забыл никого. Похоже было, что он усадил за работу всех женщин своего замка, но как он умудрился дать им настолько точные указания, Магда не могла взять в толк. Даже если он вампир, он же не мог знать, как шьётся одежда, чтобы вложить женщинам в головы, кто в отряде какого роста и худой или толстый. Наряды, между тем, на каждого сели так, будто шились по его мерке. Харлан растолкал Увара и рассказал ему о произошедшем.