Гарри сел. Он сидел по ходу и оказался почти рядом с Маргарет, друг от друга их отделял лишь узкий проход, и он мог тихо разговаривать с ней, так что другие не слышали. В самолете было тихо, как в церкви перед мессой. Предстоящий перелет черев океан и гигантская машина с крыльями, качающаяся на воде, внушали пассажирам благоговейный трепет.

Он попытался расслабиться. Все равно, весь полет он так или иначе будет в напряжении. Самое опасное — Маргарет знает, кто он на самом деле. Пока она вроде его союзник. Но кто поручится, что ей не надоест игра и она не предаст, да и случайно может проговориться. Нет, надо сидеть тихо как мышка и отводить любые подозрения. Он сможет пройти в Штатах иммиграционный контроль, только если американцы не будут задавать лишних вопросов, но если их что-то насторожит и они решат проверить его как следует, тогда быстро обнаружится, что он прибыл по фальшивому документу, украл чужой паспорт и все, конец, финита ля комедия.

Привели еще одного пассажира и усадили напротив него. Это был высокий мужчина в котелке и сером костюме, который, вероятно, был когда-то хорош, но сейчас изрядно поизносился. Что-то в его наружности и во всем облике заставило Гарри обратить на мужчину особое внимание. Не спеша незнакомец снял плащ и плотно уселся на диван. На нем были прочные грубые черные ботинки, хотя и не новые, они были начищены до блеска, толстые шерстяные носки, а под двубортным пиджаком бордовая жилетка. Темно-синий галстук блестел так, будто по нему лет десять, день за днем, в одном и том же месте проходились утюгом.

Если бы не такая высокая цена билета на клипер, Гарри мог бы поклясться, что перед ним типичный полицейский.

Впрочем, ничего не поделаешь, уже поздно, он не может встать и вылезти из самолета.

Нет, конечно, его никто не остановит, он свободно может идти. Но ведь за билет уплачено девяносто фунтов, целое состояние. Кроме того, уйдут недели на то, чтобы достать билет на другой рейс, а за это время его могут опять арестовать.

Он снова задумался, стоит ли покидать страну. Может быть, проще пуститься в бега, оставаясь на территории Великобритании? Нет, Гарри в очередной раз выкинул эту мысль из головы. Прежде всего, в военное время трудно долго скрываться, ведь повсюду ищут подозрительных, ловят шпионов. Но еще важнее то, что невыносимо быть изгнанником в собственной стране — жить в дешевых гостиницах, менять адреса, избегать любых контактов с полицией, вечно скрываться, быть постоянно в движении.

Конечно, тот человек, что сидит напротив, даже если он и впрямь полицейский, охотится не за ним, иначе он вряд ли сидел бы себе преспокойненько, вытянув ноги и усаживаясь поудобнее, и ждал, пока самолет взмоет в небо и оставит английскую землю. Странно, что он вообще здесь делает? Тоже летит в Штаты? Впрочем, чего думать о чужих проблемах, когда своих полно. Итак, Маргарет. Вот самая большая опасность. Этим надо заняться и немедленно.

Ни о чем не подозревая, она включилась в его игру просто так, ради собственного удовольствия. Жаль, положиться на нее нельзя, но… можно как-то приблизиться к ней, а тогда, кто знает? Если удастся завоевать расположение, может быть, она почувствует какую-то близость к нему, в принципе постороннему человеку. Тогда она будет осторожней и поймет, что любой ее жест, взгляд, одно лишнее слово — и он погиб. Вот над чем надо работать.

Впрочем, эта работенка наверняка будет интересной и даже приятной, ведь Маргарет Оксенфорд отнюдь не простая девушка. Краем глаза он изучал ее лицо. Те же нежные осенние тона, что у матери — темно-рыжие волосы, бархатистая кремовая кожа, несколько веснушек, удивительные глаза изумрудного цвета. Трудно судить о фигуре, когда человек сидит, но сразу можно заметить гладкие колени, стройные икры, изящные маленькие ножки. Поверх красно-коричневого платья она набросила легкий однотонный песочно-серый пиджак. Хотя одежда смотрится явно недешево, все равно пока что не хватает маминого изысканного вкуса, умения одеваться по-своему. Возможно, это проявится позднее, когда Маргарет станет молодой женщиной и будет больше внимания уделять своим нарядам. В ее украшениях ничего интересного: лишь небольшая нитка жемчуга вокруг шеи. Красивые тонкие черты лица, прямой подбородок. Она так непохожа на девчонок, с которыми он обычно встречался. Гарри предпочитал иметь дело с девушками попроще, слабыми, с томным взглядом, — с такими легче заводить роман и добиваться побед. А Маргарет совсем не выглядит слабохарактерной. И все-таки, такое чувство, что он ей немножко нравится, а для начала этого вполне достаточно. Он твердо решил завоевать ее сердце.

Стюард Никки заглянул в купе. Это был маленький, толстенький, изнеженный парень лет двадцати пяти — двадцати семи. «Неудивительно, если со странностями, — подумал Гарри, — стюарды и официанты все чем-то похожи».

Никки вручил ему листок, на котором был отпечатан список пассажиров их рейса и фамилии членов экипажа, обслуживающих полет. Гарри с интересом изучал список. Разумеется, он слышал о бароне Филиппе Гейбоне, крупном деятеле сионистского движения. Следующий пассажир, профессор Карл Хартманн, также был достаточно известен. Он впервые встречал имя княгини Лавинии Базарофф, но моментально представил себе русскую дворянку царских кровей, которая бежала от коммунистов. Любопытно было бы заглянуть в ее чемоданы, вне всякого сомнения, ей удалось вывезти хотя бы часть своего состояния. О Лулу Белл, киноактрисе, он безусловно слышал. Всего какую-нибудь неделю назад Гарри водил Ребекку Моэм-Флинт в кинотеатр «Гомон» на Шафтсбери-авеню, где они смотрели «Шпион в Париже». Лулу, как обычно, играла там главную роль отважной девицы. Ему бы очень хотелось увидеть ее не на экране, а в жизни.

Перси, который со своего места отлично видел то, что делалось сзади, выглянул в соседний отсек.

— Ой, они уже закрыли люк.

Гарри начал слегка нервничать. Впервые он заметил, что самолет качается на воде.

Вдруг раздался далекий гул, как будто где-то идет сражение и слышна канонада. Он бросил беспокойный взгляд в окно. Шум и рокот усиливались — начал вращаться пропеллер. Двигатели пришли в движение — первый, второй, потом третий, четвертый. Хотя звукоизолирующие материалы в обшивке значительно приглушали шум, чувствовалась вибрация от работы мощных двигателей. Как ни старался Гарри отогнать от себя дурные мысли и мрачные предчувствия, он волновался все сильнее.

В окошко иллюминатора он видел, как отдали швартовы. Когда мощные якорные канаты, еще пару секунд назад прочно соединявшие клипер с плавучим доком, бессильно упали в море, словно слабые тонкие веревки, он почувствовал страх перед неизвестностью, которая ждала его в воздухе, там, где нет ни земли, ни моря, ни людей, только тучи, облака и ветер.

Ему было неловко, что он боится. Он хотел, чтобы никто случайно не заметил его состояния, поэтому Гарри развернул газету и уткнулся в нее, откинулся на спинку дивана и скрестил ноги.

Маргарет легонько тронула его за колено. Ей даже не пришлось повышать голос, чтобы быть услышанной, звукоизоляцию сделали действительно на славу. — Мне тоже страшно, — по-детски просто прошептала она.