но искала возможность сравнять счёт во втором. А у меня уже зародилась идея. Ух, да какая!

— Дорогая моя… супруга, — решил уточнить, потому что кое-кто с головой в ярком цвете все мои лаковые слова принимает на свой счёт, — ложись на свою стройную спинку на моё место, только подушку под голову захвати. Так у тебя и руки свободные будут.

Та картина, что я отправил по связи, заставила её глубоко сглотнуть. Ещё бы, сейчас я прелагал ей опробовать столь любимое занятие в исполнении одной несносной, но охренительно привлекательной коротышки.

— Мм… можно?

«Да, дорогая! Раз уж у нас вечер экспериментов. Сомневаюсь, что после подобного, ты разлюбишь это дело в моём исполнении.», — ответил ей лично.

«Никогда!», — ответила лина уверенно и юрко заняла предлагаемую позицию.

— Так-так, — проникновенно произнесла гнома, — значит я буду ублажать златовласку, пока сзади ты меня как четвероногую будешь охаживать. Это такой у тебя план?

Смотрела она вызывающе, признаться даже засомневался на мгновение, но лишь на мгновение.

— Ты же не будешь отбиваться от меня? Или, конечно, мы можем начать и без Лины, но…

— Ха, да ты прав, пчеловод! — опять она в самую суть попадает, — златовласку мы вниманием не сможем обделить. Тогда уж лучше я возьму эту работу на себя, а ты уж постарайся хорошо меня уважить.

Теперь уже мне пришлось сглатывать слюну, потому что картина пристроившейся у моей супруги между ног рыжей головы сама по себе мгновенно привела меня в боевую готовность, а вид оттопыренной к верху роскошной задницы, слегка разведённых ног и влажной серединки, обрамлённой витыми волосиками просто вводил в ступор.

Благо, что вводить хотелось куда больше, чем стоять в ступоре, наблюдая за начавшей работу языком девицей. Наблюдать я могу и в процессе, а потому откладывать не стал — вошёл, и сразу вошёл в ритм.

Это что-то с чём-то! Точнее кто-то с кем-то, и даже не кто-то, а моя дорогая супруга и чудесная представительница иной расы на другой, чтобы я осознал, планете. Ууух.

А ведь Лина молодец, она не просто наслаждается процессом. В это раз она не забыла про воздействие, и направляет его кончиками своих пальцев труженице языка и губ прямо в голову. И мы оба не можем понять, работает ли воздействие, потому что Гайни и так воспринимается совершенно осоловевшей. Мы только начали, она сама только начала, а уже держится на грани окончания.

И продолжает держаться! Не порядок, надо её выводить! Женщина должна преодолевать пики раз за разом, а не застревать на них, сладостно, но болезненно держась на грани. Может это из-за энергии нашей пчёлки в рыжей голове? Убрать её? Или же добавить?

Зачерпнул от Лины, усиливая связь, на что любимая эротично вздрогнула, получая непродолжительный оргазм, раззадоривая тем самым Гайни, которая как-то тоже неплохо ощущает свой объект страсти. И всё равно этого мало для воительницы. Вот я и добавлю.

Вначале я напитал руки, чтобы резко и сильно сжать сосцы, быстро раскачивающиеся от моих ритмичных толчков рыжей в зад. Прокрутил твёрдые концы сисек вместе с передачей энергии в тело девушки. Вот тут её дёрнуло. Это было так же быстро и резко, как и в случае с Линой, но заставило Гайни прервать ласки, чтобы вдохнуть глубже. Однако она сразу же отправила себе на помощь руку, чтобы продолжить свои грубоватые нежности пальчиками.

Но я то ещё не весь арсенал использовал, Силу супруги я мог направить ещё в одно место, самое чувствительное.

— АААААААААА!!!

Это орала Гайни от оргазма, я смог только замычать от резкого освобождения. Едва успел произвести нужное воздействие на своё семя, надеюсь, что успел. Рыжеволосую проняло так, что мышцы в её лоне сократились вместе со всем телом, её обездвижело. А мои ощущения в тот же момент стали настолько ярче, что сразу привело к кульминации.

Когда она, наконец, отмерла, я смог высвободиться из неожиданного приятного плена. Там всё пульсировало, что мне и высвобождаться не очень хотелось, но от меня всё же отстранились.

— Так, жеребец, дай девушкам завершить дело, а потом нам надо будет выпить и пожевать. И подвести промежуточные, — это она подчеркнула, — итоги опыта.

— Порадуй нас, зеленоглазая. Такая радость для моей супруги послужит и мне радостью.

Отошёл чуть дальше от ложа любви, то есть места эксперимента, чтобы обозревать достойную пера художника картину в полной мере. Надеюсь они не будут долго тянуть, а то ведь мне снова захочется поучаствовать.

Глава 16

— Ах, хорошо!

Стоящая ко мне спиной голая гнома припала жадно к первому попавшемуся на столе кувшину со спиртным. Следом за ней из комнаты показалась Лина, проходя мимо меня, нежно поцеловала в щёчку и, так же в чём мать родила, пошла к столу за своей порцией живительной влаги.

Не проводить взглядом супругу никак не мог, но всё же и мне очень хотелось пить, чтобы просто стоять и наслаждаться видами. Потому тоже пошёл к столу, опёрся на него и пристально начал изучать содержимое ёмкостей. Моя золотоокая выбрала из двух сосудов тот, что содержал вино полегче, налила себе напиток в кружку и, попивая, следила за мной. Особых мыслей, судя по улавливаемому настроению, в её голове не крутилось. Она, прямо как я в любом удобный момент, просто меня разглядывала с приятным чувством удовлетворённости, пускай эта удовлетворённость и была не полной.

На Гайни мы так и не смогли осознанно повлиять, только лишь увеличить её чувствительность. Хотя та не жаловалась, ни во второй раз, когда была на четырёх конечностях, ни в третий, когда жена решила попробовать воздействие в полном соединении, оседлав меня, а подопытную устроила перед собой, то есть усадила так, что дала мне возможность добраться до самого податливого места рыжей бестии.

— Да уж, — задумчиво проговорила Лина.

— А всё же хорошо, что ты не забыла воды взять, — допив содержимое большого кувшина, довольный поставил его на стол, — только мало что-то.

— Птичка, — неожиданно очень ласковым голосом обратилась Гайни к моей жене, — а много ты успела выпить?

Та показала ей пустую кружку. Рыжеволосая со звонким стуком поставила свой кувшин на стол, тоже пустой, если судить по звуку, и уже с нотками раздражения проговорила:

— Не приносила я воду, Мирослав, — продолжила уже совсем зло, — вот же сука остроухая! Отравила, но, кажется