В течение некоторого времени Бабур и его сторонники пытались вернуть Фергану под свою власть, однако Ахмад Танбал, демонстрируя заботу об интересах региона и противопоставляя ее властным амбициям Бабура, не желавшего довольствоваться ферганским владением, успешно противостоял ему. Бабур надеялся на поддержку дяди – могулистанского Султан-Махмуд-хана, правителя Ташкента, однако оказалось, что последний предпочел поддержать мятежного военачальника. Дело в том, что хан и сам стремился присоединить Фергану к своим владениям, и правление там юного Джахангир-мирзы вместе с фактическим узурпатором Ахмадом Танбалом устраивало его гораздо больше, нежели пребывание на троне деятельного и воинственного Бабура [Бабур, 1992, с. 92–93]. Не последнюю роль в решении Султан-Махмуд-хана сыграли дипломатические уловки самого Ахмада Танбала, направившего Бабуру послание, в котором соглашался признать его власть, если они совместно выступят против ташкентского хана. И хотя Бабур отказался, несомненно, содержание этих переговоров было доведено до Султан-Махмуд-хана, получившего основания не доверять племяннику [Там же, с. 123]. Убедившись, что Бабур лишен поддержки, Ахмад Танбал решился на прямую узурпацию: Джахангир-мирза был схвачен им (равно как и их младший брат Насир-мирза), а сам эмир стал фактическим правителем, назначив наместниками в крупные города Ферганы своих родственников [Азимджанова, 1957, с. 53].[108]

Лишь в 1503 г. ташкентский Султан-Махмуд-хан, его брат Султан-Ахмад-хан и Бабур нашли возможность выступить против узурпатора. Ахмад Танбал пошел на очередную дипломатическую уловку, решив противопоставить двум ханам-Чингисидам еще одного потомка «золотого рода»: он отправил послание новому самаркандскому владетелю Мухаммаду Шайбани-хану, призывая его на помощь, а взамен обещая признать его сюзеренитет. Шайбани-хан не преминул воспользоваться его приглашением, и вскоре в битве при Ахси разгромил могульских ханов, которых к тому же взял в плен (Бабуру удалось бежать) [Бабур, 1992, с. 125–127; Мирза Хайдар, 1996, с. 196].

Однако Ахмад Танбал не выполнил своего обещания и не признал власть узбекского хана. Его главные соперники были разгромлены, но и потери Шайбани-хана оказались серьезными, кроме того, у него появились другие дела, которые отвлекли его от Ферганы на некоторое время. В результате Ахмад Танбал сохранил власть над регионом, и между ним и властителем Самарканда установились отношения, которые Мирза Хайдар (двоюродный брат Бабура) охарактеризовал как «волчий мир» [Мирза Хайдар, 1996, с. 206, 559]. Усыпляя бдительность ферганского узурпатора, узбекский государь формально признавал Ахмада Танбала правителем Андижана, а его братьев Байазида и Тильбе-бека – правителями соответственно Ахси и Маргинана. Но не прошло и года, как Шайбани-хан выступил в поход на Фергану [Dale, 2004, р. 127]. Впрочем, по другим сведениям, Ахмад Танбал сам оказался виноват в нападении узбеков: получив Фергану от Шайбани-хана после победы при Ахси в качестве вассального владения, он не только не соблюдал обязанности вассала, но и предпринял поход на Ташкент, только что занятый узбеками [Азимджанова, 1957, с. 56]. Тем самым это оказалось хорошим поводом для вторжения Шайбани-хана. Реальной же причиной, несомненно, была незаконность претензий Ахмада Танбала на Фергану, поскольку он не являлся не только Чингисидом, но даже и Тимуридом.

Удивительно, но Ахмад Танбал, ожидавший со дня на день нападения Шайбани-хана, не принял никаких мер по защите своих владений. Более того, накануне нашествия узбеков он затеял свару с Мухаммад-Хусайном Дуглатом и союзными ему горцами-чагираками, с которыми в течение нескольких дней вел упорные бои в горах Бадахшана. Как раз в это время ему принесли весть, что Шайбани-хан выступил на Фергану и уже подошел к Кан-и Бадаму. Ахмад Танбал немедленно свернул военные действия и поспешно вернулся в Ферганскую долину. Однако вместо того чтобы укрепить подвластные ему города, он вывел из них войска и сосредоточил все силы в Андижане.

Шайбани-хан двинулся на столицу Ферганы и приготовился к ее длительной осаде. Однако тут нервы Ахмада Танбала не выдержали томительного ожидания, и он во главе 10-тысячного отряда выступил навстречу численно превосходящим силам узбеков. Естественно, ферганское войско было разгромлено, и Ахмад Танбал с немногочисленными уцелевшими воинами вновь укрылся в Андижане. В связи с этим планы хана изменились, и он решил не откладывать захват Ферганы на будущий год, а завершить его в ближайшие же дни.

Мухаммад-Тимур-султан б. Шайбани-хан отправился на переговоры к Ахмаду Танбалу, предложив ему покориться хану и самому явиться к нему. Никаких обещаний сохранить Танбалу жизнь они не дали, но ферганский правитель, находясь в состоянии беспомощном и растерянном, все же подчинился и вместе с братьями вышел из города. Однако их всех тут же умертвили как узурпаторов, оказавших сопротивление законному монарху. Андижан немедленно перешел в руки узбеков [Мирза Хайдар, 1996, с. 160, 206–208] (см. также: [Erskine, 1854, р. 187]). Семейство Ахмада Танбала попало в плен, и на одной из его дочерей женился Джанибек-султан: Шайбани-хан пожаловал ему в управление Фергану, и этот брак должен был закрепить его легитимность именно на уровне региона, в котором были настолько сильны сепаратистские настроения [Хафиз-и Таныш, 1983, с. 88]. Для укрепления родственных связей своего семейства с ферганской знатью хан приказал также выдать Ядгар-Султан-бегим, сестру Бабура, замуж за Абд ал-Латиф-султана б. Хамза-султана (напомним, что на другой сестре Бабура, Ханзаде-бегим, был женат сам Шайбани-хан) [Муизз, 2006, с. 185].

Аналогичным образом для Тимуридов из-за их имперских амбиций оказались потеряны Хисар и Бадахшан: когда Султан-Масуд-мирза, местный правитель-Тимурид, вмешался в борьбу за самаркандский трон, фактическую власть в регионе захватил Хосров-шах. Он был родом из туркестанских кипчаков, однако в свое время примкнул к отцу Султан-Масуда, оказал ему ряд услуг, за что был возвышен им и получил обширные владения [Бабур, 1992, с. 53–54]. Пользуясь тем, что сыновья повелителя после его смерти покинули родовой удел и начали борьбу за Самарканд, Бухару и проч., Хосров-шах за короткое время сумел сосредоточить власть над Хисаром, Бадахшаном, Кундузом и Каратегином [Мирза Хайдар, 1996, с. 201]. Стремясь не лишиться своих владений, Хосров-шах пошел не просто на мятеж, но и на открытую расправу с прежними сюзеренами: в 1498 г. он приказал ослепить Султан-Масуд-мирзу, а годом-двумя позже, когда в Хисар бежал из Самарканда брат ослепленного Тимурида, Байсункур-мирза, он был отравлен Хосров-шахом.

К 1504 г. Хосров-шах стал независимым правителем Хисара, а в отношении других своих владений, Кундуза и Бадахшана, формально признавал вассалитет от Бади аз-Заман-мирзы б. Султан-Хусайн-мирзы, с которым, впрочем, постоянно воевал [Кисляков, 1945, с. 96; Туманович, 1989, с. 81, 82, 88]. Несмотря на авантюрный склад ума, склонность к интригам и вероломству (а возможно, и благодаря этим качествам!), Хосров-шах оказался неплохим правителем и за короткое время сделал свои владения процветающими. В 907 г. х. (1501/1502 г.), в эту эпоху междоусобиц и иноземных вторжений, он даже провел денежную реформу – полностью запретил обращение старых монет, заменив их на новые, собственного чекана, и упорядочил ценообразование, что вскорости привело к небывалой экономической стабильности региона [Довутов, 2006, с. 38; Шабаев, 2004, с. 256–257]. Естественно, при этом Хосров-шах не забывал собственные интересы и интересы своего семейства: своего брата Вали он назначил правителем Хуталляна, а другого брата, Баки – Чаганиана. Сам Хосров-шах накопил огромные богатства, что, в конце концов, привлекло к нему столь нежелательное и опасное внимание Шайбани-хана.