В отличие от нас Максим выглядел весёлым, будто бы пьяным. Болтал без умолку всю дорогу, рассказывая о том, какие виды взрывчатки существуют и какие способы обезвреживания бомб самые опасные. Нам ничего не оставалось, как слушать его лекцию, изредка вставляя в его речь свои междометия, чтобы дать понять Максиму — мы самые внимательные и благодарные слушатели.

Саша, не выпускающий меня из объятий, не пытался перебить или заткнуть друга. Мы понимали, что этот словесный понос у Максима от нервов. Лучше уж так, чем, как у нас. Нас с Сашей будто обухом по голове стукнуло, вот мы и отмалчивались. Слушая трескотню Максима, каждый из нас думал о своём.

Я не могла знать, о чём думал Саша, я же размышляла о том, как сказать маме помягче о том, что произошло сегодня. Конечно, ей нужно сообщить о смерти зятя, а вот о бомбе, пожалуй, не стоило. Зачем волновать её ещё сильнее? Маме тоже хорошенько досталось из-за Коли.

Максим высадил нас у подъезда, и я ещё раз поблагодарила его от всего сердца. Он прав, спасибо тут будет маловато. Может быть, предложить ему немного денег? Ещё раз? Больше я не знала, как ещё его поощрить.

— Максим, возьми себе немного налички, — шёпотом сказала я мужчине, пока Саша курил, с кем-то разговаривая по телефону. — Ты их заслужил. Ты нам жизнь спас!

— О, нет, Янчик! Оставьте детям на конфеты! С Саней мы сами как-нибудь разберёмся, а с тебя зажигательная свидетельница на свадьбе, и чур, я буду крёстным вашего первенца. И чтобы это был обязательно пацан, потому что дядя Максим будет катать его на мотоцикле и научит правильно дёргать девочек за косички.

Я невольно рассмеялась. Забавный этот Максим. Мы с Сашей ещё даже о свадьбе не разговаривали, а ему уже крестника подавай.

— Заказ принят! Договорились, Максим! — ответила я, потому что выбора он мне не оставил.

Саша крепко обнял друга на прощание, и мы пошли домой. В кармане пуховика всё ещё лежала пачка противозачаточных, которые я купила утром, а теперь нервно мяла пальцами, держа руку в кармане.

— Не говори, пожалуйста, маме про бомбу, — попросила я Сашу, швыряя мятую пачку таблеток в мусорницу у подъезда, решив, что они мне больше не понадобятся. — Давай, я сама ей всё расскажу?

— Как скажешь, любимая!

41. Александр

41. Александр

— Саш, ты куда? — сонно потянулась Яна, хватая меня за плечо.

Еле оторвав тяжёлую с похмелья голову от подушки, я попытался сесть, но поддавшись головокружению, упал обратно на постель.

Здорово я вчера надрался. Не помню, как ложился спать. Проведя по телу рукой, обнаружил, что абсолютно голый. Кто меня раздевал? Неужели сам смог?

— В штабе надо отметиться, — еле шевеля присохшим к нёбу языком, нехотя ответил я. — Я командиру обещал.

Получать от командования пиздячек с бодунища — самый смак. О, да, сегодня будет тот ещё денёк!

Голова не болела, просто состояние какое-то коматозное. Я всё ещё пьян, вот в чём дело. Проспаться бы хорошенько. Мне потребуется ещё часа четыре, не меньше, чтобы в себя прийти, но я обещал Геннадию Васильевичу быть с утра пораньше, как штык в жопе. Это всё моя ебучая ответственность. Не мог я сказать, что приеду к обеду или вечером?

Блять!

— Саш, но ещё только три ночи! Куда же ты? — тихо шептала Яна мне в плечо. — Ты сказал, тебя в девять разбудить, — напомнила она.

Значит, можно ещё поспать? Чё, реально? Слава тебе, господи!

Мне аж полегчало от этой новости. Я потянулся к Яне, разворачивая её спиной к себе, чтобы не дышать ей в лицо перегаром, и схватился за её грудь по привычке, перекатывая полушарие в ладони. Судя по моим ощущениям, девчонка тоже была голенькой.

Может, я вчера ещё и на подвиг сподобился и Яну отлюбил? Нихрена не помню, надеюсь, мне стыдно потом не будет, когда правда всплывёт?

— Я себя нормально вчера вёл? — с замиранием сердца спросил я.

— Да, — ответила Яна и хихикнула.

— Что? Скажи хотя бы в двух словах? — пытал я девушку встревожившись.

Не просто же так она хихикает? Должно быть, я что-то вычудил этакое. Может, наблевал? Поэтому Яне и пришлось меня раздеть? Что в этом смешного? Господи, только не это! Не дай бог у тёщи на глазах отличился!

— Ты вчера просил моей руки на коленях и сказал, что я буду рожать тебе по ребёнку в год.

— И всё?

— Десять детей запланировал! Десять, Саша!

Меня это тоже развеселило. Это было так похоже на меня. Пьяный я тако-о-ой добрый. Но, чтобы прям по ребёнку в год? Десять — многовато будет, конечно. Это что же Яна всё время беременная будет ходить? Я же не изверг?

Мысль о детях давно меня посещала, но я отгонял её от себя, понимая, что пока не время об этом думать. А теперь, вроде, самое время. Нужно поскорее утрясти все дела и сделать девушке нормальное предложение, которое не только она запомнит, но и я, потому что буду вменяемым и при памяти. А потом уже можно и над ребетёнком постараться.

Чёрт, я теперь безработный. Чем кормить-то я собрался такую ораву? Об этом я вчера вряд ли думал.

Спать резко перехотелось. Сонная, тёплая девушка без трусов уводила мои мысли в пошлое, грешное русло, а не в царствие Морфея.

Я прислушался к ровному, глубокому дыханию Яны, прижимаясь полувозбуждённым членом к её круглой попке, и моя совесть велела мне успокоиться и спать дальше, потому что Яночка наверняка хочет спать, и генерал спит, но хуесосит меня даже во сне, и тёща ещё за стенкой.

Уже почти смирившись с тем, что придётся снова засыпать, я устроился удобнее, продолжая бессовестно тыкаться членом в Яну. Она пошевелила попкой и игриво закрутила ею вокруг моего члена, а затем взяв мою руку, лежащую на её груди, прижала её к своей промежности.

Такой жирный намёк я не мог игнорировать. Ствол радостно зашевелился, предвкушая акт любви, и я запустил пальцы в складочки Яны, целуя её плечико и спинку.

Девушка судорожно вздохнула и раздвинула ноги шире, открывая мне доступ к своему сокровищу. Я лежал, зажмурившись в темноте от удовольствия, погружая пальцы в горячую глубину её лона. Яна была влажной, но недостаточно, как по мне. Я принялся лениво играться с горошинкой её клитора, неспешно работая двумя пальцами внутри неё.

Это было настолько приятно, что я мог бы ласкать