— Господи, какая хорошая новость! — с облегчением вздохнула она, обнимая меня за шею, укладывая голову мне на плечо. — Я всё думала… Как же я буду одна, когда ты уедешь? Это было бы невыносимо, Саша. Сидеть дома и гадать, живой ты или нет. Я бы вся извелась, с ума бы сошла!

— Знаю. Потому и перевёлся.

— Ради меня?

— Можно и так сказать, Яночка.

43. Яна

43. Яна

Было страшно ехать в катафалке с усопшим и не проронить ни одной слезинки. Сколько себя помню, эти похороны первые, когда я не плакала. Я пыталась выдавить из себя хоть немного сырости, вспоминая трогательные и добрые моменты своей замужней жизни. Заплакать всё равно не получалось, потому что теперь они мне казались фальшивыми, гнилыми насквозь.

Мама искренне скорбела, надсадно всхлипывая. Ей было жалко Колю, чисто по-человечески, как сына. Он умер таким молодым. Ему только недавно исполнилось двадцать шесть лет. Мог бы жить и жить ещё.

Всё, что я была в состоянии делать — обнимать маму за плечи, чтобы успокоить. Я понимала её чувства, и свои понимала, но было как-то неловко, как будто у меня души нет, и муж это чужой, а совсем не мой.

Саша ехал сзади на своей машине, чтобы потом забрать меня и маму с кладбища.

Гроб был закрыт. В морге сказали, что лицо Коли сильно обезображено. Даже если бы это было не так, я бы не хотела смотреть на него, пусть даже мёртвого, пусть даже в последний раз. Я опознала его по татуировке на запястье. Мне нужно было убедиться, что мой муж точно мёртв и именно его тело мы сейчас хороним, что он больше не появится внезапно в моей жизни, и снова не попытается убить меня или кого-то из моих близких.

На улице было ветрено и морозно, поэтому единственное, что я чувствовала, когда опускали гроб моего мужа в могилу — это то, что у меня замёрзли ноги. Еле дождалась, пока Колю закопают, чтобы поскорее оказаться в тёплой машине Саши. Только рамки приличия и заснеженная дорога не давали мне нестись бегом с кладбища.

Неприятного сегодня было две порции. С одним я вроде бы расправилась, оставались спецслужбы, которые ждали меня с ордером на обыск в особняке Коли. Я была готова к этому морально, поэтому с кладбища мы поехали сразу туда. Следователь предлагал мне перенести мероприятие на завтра, понимая, что мне тяжело в связи с похоронами, но я отказалась от столь благородного жеста. Чем быстрее я разделаюсь со всем этим дерьмом, тем скорее смогу начать новую жизнь.

Теперь это мой дом? Даже не верится. Я ещё не вступила в права наследницы, как вдова, но всё равно знала, что этот дом, как и машина Коли, достанутся мне. В Джипе, правда, было прострелено лобовое стекло, потому что снайпер из группы захвата во время специальной операции убил в нём одного из подельников Рамзеса. Несмотря на это, машину всё равно можно было продать. А вот с домом уже расставаться не хотелось. Если внутри сделать основательный ремонт и поменять мебель, образ Коли перестанет преследовать меня по тёмным закоулкам комнат.

Я богатая вдова, и мне это нравилось, чёрт возьми! Я это заслужила!

Обыск длился несколько часов. Это было тяжело и утомительно. Как и предупреждал меня Саша, опера выгребли абсолютно всё и отовсюду. Они искали деньги. Те самые, что мы Сашей отдали Максиму на хранение. Следователь долго и тщательно расспрашивал у меня о них и даже угрожал, что меня посадят, как соучастницу преступлений, совершённых бандой Рамзеса, если деньги не отыщутся.

Они не отыщутся — твёрдо решила я для себя. Они наши, и точка!

Это далось мне непросто, и следователь давил на меня, запугивая до трясучки, но я была непоколебима, как скала. Саша велел мне твердить одно и то же, мол, я ничего не знаю, и знать не желаю о том, чем промышлял мой покойный муж.

У меня было веское доказательство того, что я на самом деле не хотела иметь никаких дел с мужем — моё заявление на развод, поэтому слова о том, что я не в курсе, о чём мне толкует следователь, звучали убедительно. Хорошо, что я послушалась маму и осмелилась начать бракоразводный процесс.

С трудом вскрыв сейф в подвале, который оказался абсолютно пустым, ФСБшники описали и забрали всё оружие, что нашли, а также бомбу, оставив после себя жуткий бардак и неприятное чувство липкого страха перед ними.

Саша успокаивал меня тем, что всё позади, но я понимала, что следствие со мной ещё не закончило, и будет дёргать меня не раз. Ради таких деньжищ можно и потерпеть, так что не страшно.

Утром мама напекла блинчиков, которые мы взяли с собой, чтобы перекусить во время обыска. Вот и все поминки. Не по-христиански как-то, но ни поминать Колю, ни вспоминать, не хотелось совершенно.

Остаток дня мы провели за уборкой. Саша вызвал ремонт окон, и к вечеру в кухне вставили новое окно. Он предлагал вызвать ещё и клининг, чтобы мы с мамой не упахивались, прибирая за операми. Это было бы кстати, но мне необходимо было отвлечься, а заодно избавиться от вещей Коли, так что я отказалась от помощи.

А вот от доставки ужина сил отказаться не было, потому что их вообще не было. Мы все были измотаны физически и выжаты эмоционально, не до готовки вообще.

Коля погиб. Я сама лично держала его холодную, безжизненную руку в своей руке, присутствовала на похоронах, но не могла поверить до конца, что его больше нет. Мне нужно было больше времени, чтобы сконфронтировать его смерть, что всё кончено, раз и навсегда.

Я должна была чувствовать прилив энергии и сил, воодушевление от освобождения, но вместо этого во мне был какой-то вакуум, пустота. Я понимала, что это пройдёт, но всё равно было тяжко.

Только поддержка мамы и любимого мужчины не давали мне свалиться с ног. Жизнь продолжается. Моя новая жизнь.

44. Яна. ЭПИЛОГ

Наша жизнь налаживалась невероятно медленно, но мы очень старались, много работая над этим.

Поездка к родителям Саши встряхнула меня, запустила какую-то перезагрузку в душе и в мозгах. Это было всецело заслуга моего мужчины, и больше ничья. Он всё время был рядом, боже! Каждую минуту, когда был особенно нужен!

От осознания того, что Саша и дальше продолжает нежно опекать меня