— Эти полицейские собираются задать тебе пару вопросов. Не для судебного разбирательства, просто в попытке установить подробности происшествия…

— А я настояла на том, чтобы присутствовать при беседе, Люсинда, — добавила мисс София, подходя ближе, чтобы погладить ее по голове. — Как ты себя чувствуешь, милая? — шепотом спросила она. — Потеряла память от потрясения?

— Я в порядке…

Девочка умолкла, стоило ей заметить в дверях еще две фигуры. Она едва не расплакалась, увидев темные курчавые волосы матери и отцовские большие очки в черепаховой оправе.

— Мама, — прошептала она слишком тихо, чтобы ее могли услышать. — Папа.

Они бросились к кровати, обнимая ее и хватая за руки. Ей отчаянно хотелось прижаться к ним, но она слишком ослабла, чтобы что-то сделать, и просто лежала спокойно, наслаждаясь знакомым уютом их прикосновений. Их глаза выглядели ничуть не менее испуганными, чем она себя чувствовала.

— Солнышко, что случилось? — спросила мама.

Она не смогла произнести ни слова в ответ.

— Я сказала им, что ты ни в чем не виновата, — вмешалась мисс София, оборачиваясь к полицейским. — Проклятое совпадение.

Разумеется, они знали о Треворе и теперь сочтут это… примечательным в свете гибели Тодда. Люс достаточно общалась с их коллегами, чтобы не сомневаться, что после разговора с ней они останутся разочарованными и раздраженными.

Тощий коп щеголял пышными бакенбардами, уже начинающими седеть. Открытая папка с ее личным делом, казалось, полностью поглотила его внимание, поскольку он ни разу не взглянул на нее саму.

— Мисс Прайс, — произнес он с тягучим южным выговором, — почему вы с мистером Хаммондом оказались одни в библиотеке в столь поздний час, когда все остальные учащиеся присутствовали на вечеринке?

Люс оглянулась на родителей. Мама кусала губы, оставив их почти без помады. Лицо отца было белым, словно простыня.

— Я была не с Тоддом, — ответила девочка, не понимая, к чему клонит полицейский. — Мы пришли туда с Пенн, моей подругой. И там была мисс София. Тодд что-то читал в одиночестве, а когда начался пожар, я потеряла из виду Пенн, и он оказался единственным, кого мне удалось найти.

— Единственный, кого вам удалось найти… ради чего?

— Погодите минутку, — прервал полицейского мистер Шульц, выйдя на шаг вперед. — Если позволите напомнить, это был несчастный случай. Вы не допрашиваете подозреваемую.

— Нет, я хочу ответить, — перебила его Люс.

В крохотной палате собралось столько людей, что она уже не знала, куда смотреть, и уставилась на копа.

— Что вы имели в виду?

Он покрепче сжал папку.

— Вы раздражительный человек, мисс Прайс? Вы назвали бы себя нелюдимой?

— Довольно, — вмешался отец.

— Люсинда — весьма разумная девочка, — добавила мисс София. — И не была настроена против Тодда Хаммонда. Все произошедшее было несчастным случаем, не более.

Полицейский покосился в сторону открытой двери, как если бы надеялся, что мисс София сама переместится за нее.

— Да, мисс. Но в ситуации с исправительной школой верить на слово — не самый разумный…

— Я расскажу все, что знаю, — твердо заявила Люс, сжимая простыню. — Мне нечего скрывать.

Она, как могла, рассказала им о случившемся, говоря медленно и четко, чтобы у родителей не возникло новых вопросов, а полицейские успевали вести записи. Девочка не позволила себе поддаться эмоциям, чего, похоже, ожидали от нее все слушатели. И — без упоминаний о появлении теней — история прозвучала вполне осмысленно.

Они побежали к задней двери. Нашли выход в конце длинного коридора. Там обнаружилась лестница с крутыми ступеньками, а они с Тоддом так разогнались, что не успели остановиться и оступились. Она потеряла его из виду и ударилась головой так сильно, что пришла в себя уже здесь, двенадцать часов спустя. Вот и все, что она помнит.

Она не оставила им повода придраться. С подлинными воспоминаниями о той ночи ей придется справляться самой — и в одиночку.

Когда рассказ подошел к концу, мистер Шульц слегка склонил голову, глядя на полицейских, — словно спрашивал, удовлетворены ли они, а мисс София широко улыбнулась девочке, как если бы они вместе преуспели в чем-то невыполнимом. Мама Люс испустила долгий вздох.

— Мы разберемся с этим в участке, — сообщил тощий полицейский, закрывая папку с делом Люс с таким смирением, словно ждал благодарности за услуги.

Затем все четверо покинули палату, и девочка осталась наедине с родителями.

Она посмотрела на них, всем своим видом прося: «Заберите меня домой». Мамина нижняя губа задрожала, но папа лишь сглотнул.

— Рэнди вечером отвезет тебя обратно в Меч и Крест, — сообщил он. — Не смотри так удивленно, солнышко. Доктор сказал, что ты в порядке.

— Более чем в порядке, — добавила мама, хотя голос ее прозвучал неуверенно.

Папа потрепал ее по руке.

— Увидимся в субботу. Осталось всего несколько дней.

Суббота. Она зажмурилась. Родительский день. Она предвкушала его с того самого мгновения, как прибыла в Меч и Крест, но теперь все омрачила гибель Тодда. Казалось, родители едва ли не тяготятся ее обществом. Им дорого далось столкновение с суровой действительностью, где их дочь угодила в исправительную школу. Они были такими нормальными. Она искренне не могла их винить.

— А теперь отдохни немного, Люс, — сказал папа, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в лоб. — Тебе выпала долгая нелегкая ночь.

— Но…

Она действительно вымоталась. Девочка лишь на мгновение опустила веки, а когда вновь открыла глаза, родители уже махали ей на прощание от дверей.

Люс вытащила из вазы пухлый белый пион и медленно поднесла к лицу, любуясь глубокими листьями, хрупкими лепестками и еще влажными каплями нектара в сердцевине. Вдохнула мягкий, пряный аромат.

Она попыталась представить, как они выглядели бы в ладонях Дэниела. Задумалась, где он их взял и о чем при этом думал.

Такой странный выбор цветов. Дикие пионы не растут на болотистых землях Джорджии. Они не приживались даже в садике ее отца в Тандерболте. Более того, Люс никогда прежде не видела таких пионов. Цветки размером достигали сложенных чашечкой ладоней, а запах напоминал о чем-то неуловимом.

«Прости», — сказал Дэниел.

Вот только Люс никак не могла понять за что.

В туманном сумраке над кладбищем кружил стервятник. Минуло два дня со смерти Тодда, и все это время Люс не могла ни есть, ни спать. В черном платье без рукавов она стояла в ложбине, где вся школа Меча и Креста собралась, чтобы почтить память мальчика. Как если бы одной формальной церемонии в час длиной было достаточно. Особенно если учесть, что единственную часовню на территории школы превратили в плавательный бассейн и весь обряд пришлось проводить на мрачном и топком кладбище.