– Это когда люди встречаются в свободное от работы время и делают то, что хотят.

– Я много работаю. Но это скорее от того, что…

– Тебе нечем заняться.

– Да, есть такое, – на удивление, соглашается Лена. –  Но я могу работать меньше. Не всегда, конечно. У меня к тебе просьба.

– Жги.

– Когда ты захочешь закончить наши отношения, пожалуйста, скажи об этом сразу. Без вранья и прочего. По-честному, – обидно, что Лена произносит, «когда», а не «если». Но, с другой стороны, я же ей ничего не обещаю и лапши на уши не вешаю. С чего у нее может быть уверенность во мне и наших отношениях?

– Хорошо. У меня к тебе тоже просьба. Не старайся переделывать меня. Мою квартиру. Мои привычки. Я согласен в чем-то уступить, но меняться не хочу.

– Я попробую. А что у тебя совсем ужас в квартире? Ну я имею в ввиду ковры на стене, грязные лампы, засаленная плита, куча барахла.

– Почти. Там еще иногда появляются мошки, когда я делаю яблочный уксус и забываю его мешать. Ну и от чайного гриба тоже.

– Яблочный уксус и чайный гриб?! Может, ты еще и соленья делаешь?

– Да, капусту, ну и огурцы с помидорами закатываю.

– С ума сойти. Как неожиданно. Или ты шутишь? – тут же уточняет Лена.

– Нет. Про уксус, чайный гриб и соленья не шучу. Членом своим клянусь. Будешь хорошо себя вести, дам тебе трехлитровую банку ассорти.

– Это очень… необычно и интересно. Я уже хочу их попробовать, – с предвкушением произносит Лена, потирая ладони.

– Только с одним условием.

– Каким?

– Банку потом верни.

Вот не бывает так, чтобы все было хорошо. Обязательно какая-нибудь жопа, да придет не вовремя. Жму на звонок как самый настоящий психопат.

– Здрасти.

– Хуясти. Ты чего мне, гаденыш, все портишь? – отодвигаю зятька в сторону и прохожу в квартиру, оглядываясь по сторонам.

– Мила уже успела нажаловаться?

– Всего лишь поныть в трубку, что ты ее бросил.

– Мы сами разберемся, и я ее не бросал.

– Оно и видно, что разберетесь, и что не бросал тоже, находясь в родительской квартире. Родители твои дома?

– На работе.

– Ну вот и отлично, тогда херачить тебя можно без свидетелей. Потом скажу, что так и было.

– Мне начинать бояться? Может, и памперс уже одеть?

– Надеть.

– Чо?

– Твою мать, – сжимаю кулаки и тут же перевожу взгляд на Даню. Чего я, собственно, хочу от девятнадцатилетнего пацана? Надо признать, выглядит он паршиво. Из некогда подкачанного крепыша, превратился в худобздея. – Дань, давай нормально поговорим.

– Ну, давайте.

Вот не мастер я разговоров от слова «совсем», но, с другой стороны, кто, если не я? У Светы свой детский сад, не до этого ей, своих проблем хватает. А меня совесть будет потом жрать, что ничего не сделал.

– Я понимаю, что вам сейчас трудно, но малой скоро подрастет. Сплавите его через пару годиков в садик, чуть полегчает. Да и потом, он скоро станет человеком, в смысле разумным, ты начнешь ловить от отцовства кайф, хотя, конечно, нервы при этом слегка себе все равно подпортите.

– Причем тут малой?

– А ты какого хрена свалил из вашей с Милой квартиры?

– Я устал от мозгоклюйства вашей дочери. Надоело видеть ее в растянутых штанах и дырявой кофте. А чуть что скажи, так сразу обижается. При этом мне говорит, что я превратился в дрыща и клопа. Ноги у меня, понимаешь ли, воняют клопами. Чистые у меня ноги. Чистые! Хотите понюхать?

– Не надо, я тебе верю.

– Ну и где справедливость? Я не виноват, что ее нос воспринимает по-другому запахи после короны. И сука, ни слова хорошего в мою сторону, ни сраного поцелуя даже в щеку. Какой там на хрен секс. Я забыл, что это такое. Блин, и забыл, что вы ее отец, – трет лицо руками.

– Я из тех уникальных папаш, которые знают, что их дочери занимаются сексом. Ну или занимались, судя по вашей проблеме. Ларчик-то просто открывался, да, Дань?

– Вы о чем?

– Чего ты тупишь? Давай так, я задам тебе вопрос и все дальнейшее будет зависеть от твоего ответа. Максимально честного ответа. За ответ, который мне не понравится, бить тебе морду я не буду. Клянусь твоими ногами.

– Вы, как всегда.

– Я сейчас серьезен, как никогда.

– Ну?

– Милу ты еще любишь или все, сдохла детсадовская любовь и захотелось наконец-то разнообразия, и гульнуть от души? Давай, Дань, только честно.

– Люблю, – фух, отлегло, так отлегло.

– Ну вот, если любишь, тогда не надо убегать к родителям, когда случается в твоей семье жопа. Сломать что-то всегда легко, а вот сохранить – сложно. Перетерпи. Рукой поработай, ничего страшного, от тебя не убудет. Купи дротики, в конце концов, напиши на бумаге имя своей жены и пуляй в нее, когда Милы нет рядом. Выпускай пар.

– Хорошие советы. От души, – саркастично отмечает зятек.

– Жизненные. Со временем поймешь. Я так дротил в своего первого начальника. Очень помогало. Правда, я дырявил его фото, а не просто имя. Но суть ты понял. Не дырявь фотографию моей дочери.

– Однако вы почему-то свой брак не сохранили. Что, только говорить легко?

– Мне вообще трудно говорить. Я не сохранил свой брак, потому что у нас с тобой принципиальная и огромная разница. Я твою тещу не любил и женился по залету. А ты…

– По любовному залету.

– Ну вот, не тупой же, – похлопываю его по плечу и встаю с дивана. – Тебе есть для чего стараться. Со своей стороны я направлю свою дочь на истинный путь.

– В смысле? Не говорите ей, что я жаловался на отсутствие секса. Мне вообще тогда будет капец.

– Не ссы. Все путем будет. Я завуалированно скажу и направлю. А ты не тупи, сегодня старый новый год, прекрасное время, чтобы помириться и устроить себе пирушку. Причепурься или как там у вас говорят. Ноги попшикай какими-нибудь духами, чтобы лишний раз не придиралась к тебе. Подарок ей подари. Она ж девочка. Туалетную воду или крем какой-нибудь, по скидке разумеется. Ты лучше меня знаешь, что она любит.

– У нас бабок нет. Мы потратились неделю назад на новую стиралку. Старая сломалась, – хочу ляпнуть, что у нас вообще не было машинки в первые два года, но вовремя затыкаю себя.

– На, – протягиваю ему деньги.

– Это даже на тридцать миллилитров не хватит. Она любит конкретные и они недешевые.

– Пять косарей не хватит на тридцать миллилитров?! Ну знаешь ли, пусть духи сменит, транжира.