вопроса. Ему было десять лет, почти. Это произошло за день до его дня рождения. Что с ним действительно случилось, я так и не поняла. Мне рассказывали всякую чушь, будто бы он упал с дерева, а бабка по отцу была рядом и не успела его поймать, что она пока сообразила, что делать, времени много прошло. Только не верю я в эту басню, он был весь переломан, как будто его медведь поломал, крови очень много потерял. По идее, он должен был умереть. Как раз накануне дня своего рождения, но я вытянула его с того света.

– Ну, понятно, вот он и бродит между небом и землёй, – пробурчала Даша.

– Не сочиняй ерунды, я уже точно не помню, но кажется, у него там с аурой какие-то неполадки, но это, скорее всего, из-за того, что я вмешалась и смерть отогнала, а так он вполне нормальный человек.

– Ба, ну где же нормальный? У него вечно всё не слава богу. И характер у него очень странный, короче, нет у него постоянного характера, он то и дело меняется. Да, кроме того, у него на переносице родинка в виде стрекозы. Я точно помню, что она как раз лет в десять у него появилась. И точно знаю, что та самая бабка его сильно проклинала, не понятно за что. Я думала, что ты мне поможешь, а ты и сама ничего не знаешь, – разочаровано сказала девушка, но затем захныкала, как маленький ребёнок, – ба, ну когда же ты, наконец, приедешь? Хочешь, я останусь здесь с тобой, мы будем вместе жить, ты меня будешь учить, а я потихоньку буду учиться ведьмовству.

Трубка молчала, и эта пауза была длительной. Даша уже испугалась, что разговор прервался и начала кричать в трубку:

– Алло, алло!

Бабушка слегка кашлянула, чтобы дать знать, что она здесь, затем, немного погодя, тяжело вздохнула, и начала говорить.

– Даш, учатся ведовству, а не ведьмовству… Дело в том, что дар твой намного сильнее моего. То, чему я долго и старательно училась, вылезает у тебя как прыщ на ровном месте и совершенствуется само собой, буквально за минуты. Мне нельзя сейчас находиться рядом с тобой, я только потяну тебя назад. Ты не сможешь со мной ни совершенствоваться, ни учиться толком. Поэтому я не приеду. Да и не только поэтому… Мне не хотелось тебе говорить, но видно придётся. Я не приеду, ни через месяц, ни через год, ни через десять лет. Возможно, мы с тобой встретимся лет через тридцать – сорок, когда я затоскую по родному дому, и захочу снова пожить в нём. Даша, я устала притворяться старушкой, я всё так же молода и красива, у меня здесь молодой и очень любимый муж. Мы недавно поженились, и всю его жизнь я хочу прожить рядом с ним. Девочка моя, перед отъездом я оформила вашу квартиру и дом на тебя. Позже ты поймёшь почему. Я очень тебя прошу, присмотри за матерью, что-то она перестала мне нравиться в последнее время. И ещё… Я, конечно, не вправе распоряжаться твоей жизнью, тебе всё решать, но я бы советовала тебе не высовываться с твоим даром и не ехать в город. Не совершай моих ошибок, живи в деревне. Поверь, твоя судьба от тебя никуда не денется. В шкафу, где платья висят, есть двойное дно. Там деньги, тебе их хватит надолго, лет на триста, если ты ими печку не станешь топить. Матери не давай ни копейки. Слышишь, Дарья, – сказала бабушка таким тоном, что у Даши по спине пробежал холодок, – не смей давать ни копейки, если хочешь, чтоб твоя мать прожила хотя бы ещё лет двадцать.

У девушки набежали слёзы на глаза.

– Ба, что происходит?

– Даш, зачем я буду тебе объяснять, если завтра ты узнаешь всё сама. Только очень тебя прошу, не горячись, не делай зла и не вздумай никого убивать, даже если тебе этого очень захочется. Не губи свою душу.

– Хорошо бабушка, – ответила Даша, как послушная ученица, – я всё поняла. А ты мне звонить будешь?

– Конечно, милая. Я тебя никогда не брошу. И кстати, насчёт твоего Пашки. Если ты действительно видела у него на переносице то, чего не видят остальные, значит, это метка родительского проклятья. Неважно что, как и когда ему пожелали. Важно отделить её от мальчика, придавить ногтем к полу и трижды прочитать над ним молитву. Какую тебе дальше кот объяснит.

– Ого, ба так это же невыполнимая задача.

– Ну, это уже не ко мне… Лично у меня это ни разу не получилось. Ну, всё, Дашуль, целую тебя. Не грусти моя хорошая, а захочешь, приезжай ко мне в гости.

– Хорошо, бабуль, только ты не забывай меня, звони, – сказала на прощание Даша и в трубке раздались частые гудки, – а насовсем к себе не позвала, – протянула задумчиво она и тоже нажала на кнопку с красной трубкой.

– Ну, что там? – заглядывая в глаза Даше, спросил Василий.

– Домовой, выходи, – громко сказала она.

Из-под печки бурча начал вылезать домовой. Кот захихикал и осёкся, расширив глаза от испуга, наткнувшись на холодный взгляд девушки. Додо, встал подбоченясь перед Дашей и сурово спросил:

– Ну?

– Значит так, уважаемые господа, даже не знаю, как вас называть. Объявляю вам о том, что на ближайшие примерно сорок лет хозяйкой этого дома являюсь я. Бабушка нас бросила и променяла на какого-то молодого и красивого, и сюда возвращаться не собирается. А посему, разговоры о её возвращении прекращаем, надеяться на неё перестаём и живём тем, что у нас есть. А есть у нас я, кот и домовой. Всё, точка.

– А Пашку-то узнала, как лечить? – тихо спросил кот, вытянув лапку вперёд, как первоклашка за партой.

– Как лечить, узнала. А также узнала, что вылечить его в принципе, нереально. Но, я так просто так не сдамся. Ничего… И не такие дела заваливали, – Даша подмигнула коту и домовому.

– Завтра на два дня я поеду домой, к матери. Будьте любезны, за курами и домом присмотреть, – сказала девушка серьёзным тоном и… заплакала.

Кот и домовой кинулись её утешать, а она плакала и всё время спрашивала своих друзей:

– Ну за что она со мной так, а?

Проревевшись, Даша пошла в бабушкину комнату и открыла шкаф. Почему-то ей сразу кинулось в глаза то, чего она раньше упорно не замечала, на дно шкафа было наложено заклятье. Она взяла маникюрные ножнички из тумбочки и ковырнула ими дно. Фанера, как от щелчка пружины, взвилась вверх и троице