не про ту работу-то говорил, – кричал Леша вслед, но девушка ничего не хотела слушать и, хлопнув калиткой, быстрым шагом направилась домой.

– Я не буду плакать, не буду плакать, – думала девушка, шагая по улице и сдерживая слёзы, – маму ругаю, а сама… Придумала себе роман, сама себе лапши на уши навешала, звезда блин, – она дошла до калитки и глубоко вздохнула.

– Что, тяжко? – с сочувствием спросил Додо, появившийся на лавочке перед забором.

– Да, – неопределённо ответила Даша и махнула рукой, – всё нормально.

– Вера где? – поинтересовался он.

– Гуляет с кавалером, – ответила девушка, ей почему-то очень захотелось именно так назвать мужчину.

– Ну, коли всё хорошо и беспокоиться не о чем, давай успокаивайся и пошли баиньки. Утро вечера мудренее.

– Ты меня не понял, – ответила девушка, – беспокоиться как раз есть о чём. Эти уроды на нашей деревне бизнес решили сделать.

– А это что такое и с чем его едят?

– Его, Додошенька, не едят, от него голова болит, причём только у нас, а у них с этого навар, магарыч, прибыль в общем.

– Ну, вот… пригрели на груди змею, – запричитал домовой, – да если бы я знал, да ни в жисть бы в дом не пустил. Экий гадёныш, ну я ему покажу бизнес, ну я ему устрою.

– Не кипятись, вместе устроим. Продумаем хорошо и устроим.

– Дашенька, нужно учиться. Пока не поздно, нужно ведовскую науку осваивать. Ты на Таньку-то не гляди, она не хочет – и не надо, ей с этим жить, а ты учись.

– А я и буду учиться. Завтра утром на заре встанем и пойдём.

– Так, мать же дома…

– А чем нам мама мешает? Пока она глаза продерёт после сегодняшней гулянки, я уже домой вернусь. Завтра подъем с первыми петухами и идём на полигон. А сейчас звонок другу и баиньки.