Могла Анна быть дочерью Жаворонка? Мог Сэм опознать в ней свою незаконнорожденную дочь? Зачем она на самом деле приехала в гостевой дом под Переславлем? Не учиться же театральному искусству на самом деле. Да и на человека, имеющего психологические проблемы, она не похожа ни капельки.

Стоп. Даша неожиданно вспомнила, какую сценку разыгрывала Анна, когда Катя дала задание придумать этюд про преступление и наказание. Там было что-то про грехи отцов и бесчеловечное поведение детей. Да, именно так рассказывал Илья. Плюс Даша сама слышала, как Анна разговаривала с кем-то по-английски, и то, что она говорила, звучало странно. Надо признать, очень странно.

Даша снова втянула ноздрями можжевеловый запах, который щекотал не только нос, но и, кажется, мозг. Думай, Даша, думай, вспоминай! Да, точно. «Здравствуй, дорогая, ты не поверишь, но я в России встретила Сэма. Ты что-нибудь знала о том, что он собирается сюда? О да, я понимаю, что он человек мира, но я сейчас в страшной дыре и чуть не обалдела, увидев его тут. И да, ты знаешь, он сказал, что приехал, чтобы найти дочь». Вот что она говорила. Значит, Сэма она точно встречала раньше. Но означает ли это, что она могла его убить? Это вопрос.

Даше внезапно стало жарко. Покосившись на стеклянную дверь, не идут ли мужики, она откинула крышку бочки, быстро выбралась из нее, испуганным зайцем бросилась к одному из диванов, на котором лежали белые махровые халаты, и быстро укуталась в один из них. Все, теперь ее врасплох никто не застанет. Попив воды из стоящего на столе пузатого графина, она с ногами забралась на диван и уставилась в стену. Итак, думаем дальше.

Как ни крути, Анна – самый подходящий подозреваемый. Значит, с ней надо поговорить как можно быстрее, причем лучше сейчас, когда она не ждет никакого опасного для нее разговора. Все здесь знают, что Женя – полицейский, он ведет расследование и намерен вычислить убийцу до того, как починят дорогу и сюда приедет настоящая опергруппа. Если Анна – убийца, значит, она интуитивно опасается Женю, а вот Дашу не боится вовсе. Чего бояться «девочку на посылках», вся роль которой сводится к пересылке электронных писем? Решено, пока мужики парятся, она сходит и поговорит с Анной, постарается выпытать что-нибудь стоящее. И Женя потом поймет, какая Даша молодец, и скажет ей спасибо, и…

Дальше воображение начало рисовать мало приличные вещи. Покрасневшая Даша соскочила с дивана, вставила ноги в тапочки и отправилась на поиски Анны, а вместе с ней и приключений.

Анну она нашла в гостиной. Та сидела перед камином и задумчиво смотрела на огонь. Глаза у нее были красные, как угольки, отскакивающие к огнеупорной решетке в напрасной надежде вырваться наружу. Плакала, что ли?

При появлении Даши она подняла голову, посмотрела равнодушно и снова повернулась к огню. В руках у нее был бокал, в котором плескалась янтарная жидкость. Виски? Коньяк? Глаза, такие же янтарные, не выражали ни капли тревоги.

– Можно присесть? – спросила Даша и, не дожидаясь ответа, пододвинула к камину второе кресло.

– Пожалуйста, – так же равнодушно сказала Анна. – Вы баню освободили уже? А то я бы тоже с удовольствием погрелась. Люблю парную.

– Да, но я в парную не ходила, я ее как раз не люблю, – сообщила Даша с фальшивым энтузиазмом в голосе. Как подобраться к интересующей ее теме, она понятия не имела. – А мужчины еще там.

– Значит, придется подождать. – Анна вздохнула и отпила из своего бокала. Губы у нее были красивые: полные, чувственные, четко вырезанные. – Но это ничего, не страшно. Страшно, когда ждешь-ждешь, а потом понимаешь, что уже не дождешься. Никогда.

В ее голосе звучала отрешенность, почти печаль. Даша набрала в грудь побольше воздуха, как будто перед прыжком в воду.

– Ань, вы сейчас про Сэма говорите?

Та ошарашенно посмотрела на нее, даже рот приоткрыла от изумления. Очень красивые у нее губы.

– Да-а-а-а, тихоня тихоней, а подметки на ходу рвешь, – наконец сказала Анна и сделала еще один глоток. – И как ты догадалась?

– Из твоего этюда, – призналась Даша. – Ты разыграла сцену конфликта между отцом и дочерью.

– Так ты же при этом не присутствовала. – В голосе Анны по-прежнему не было ни капли страха, только веселое недоумение. Или она уже пьяна?

– Я поговорила с теми, кто там был. Да и сейчас… ты говоришь о том, что уже нельзя исправить, а такой шанс пропадает только вместе со смертью.

– Да-а-а-а, ты не дура. – Анна залпом допила остатки своего напитка в бокале, оглянулась по сторонам в поисках бутылки, но той не было. – Выпить хочешь? А то разговор у нас, чувствую, может быть долгим.

– Джина хочу, – призналась Даша, – в бане так можжевельником пахло, что я чуть с ума не сошла. Ты не знаешь, тут есть?

Она тоже перешла на «ты», хотя обычно не позволяла себе подобных вольностей с клиентами. Но и унижать себя, разрешая обращаться словно со служанкой, не позволяла тоже. У них разговор на равных.

– Посмотри на кухне. – Анна указала пустым бокалом в сторону перегородки, отделяющей гостиную от закутка, в котором священнодействовала Татьяна. – Заодно еды возьми. Мы же поели, пока вы в бане сидели, а ты, наверное, голодная. И захвати бутылку с виски, будь другом. Мне вставать лень.

На какое-то мгновение в голове у Даши мелькнула мысль: пока она накладывает еду и ищет бутылки с алкоголем, Анна попросту сбежит. Но перекрывать своим облаченным в белый махровый халат телом выход из гостиной было глупо, да и некуда тут бежать, по большому счету. А есть и правда хочется.

Она решительно поднялась с кресла, зашла за перегородку, открыла холодильник, вытащила тарелки с запеченным мясом, фермерскими сырами, винегретом и копченой семгой. Рот у нее непроизвольно наполнился слюной. Господи, а Игорь и Женя ведь тоже голодные! Надо им, наверное, в баню еду отнести. Но Анна…

Любопытство пересилило жалость, поэтому навалив на большую тарелку целую гору вкусностей, отыскав в недрах стенного шкафа бутылку настоящего английского джина, прихватив полупустую бутылку с виски и мисочку со льдом, Даша вернулась к камину, расставила принесенные сокровища на полу, плеснула янтаря в подставленный Анной бокал, себе налила джин, сделала глоток и блаженно зажмурилась. Боже мой, как бы ей сейчас было хорошо, если бы не Сэм!

– Рассказывай, – то ли попросила, то ли приказала она.

– Спрашивай. – Анна пожала плечами. – Что именно ты хочешь знать?

– Когда ты узнала, что внебрачная дочь Сэма?

– Что-о-о-о-о? – Анна вытаращила глаза и закашлялась, подавившись виски. – Черт, чуть не задохнулась. Господи, да как тебе вообще в голову пришла такая глупость?

– Ты – не дочь Сэма?

– Конечно нет! Моя мама, конечно, вырастила меня одна, но только потому, что мой папочка был геологом и при этом редким кобелем, не пропускавшим ни одной юбки. Они развелись, когда я была совсем маленькая, но никакого романа с иностранцем – ни с Сэмом, ни с кем-то еще – у моей мамы никогда не было.